Нострадамус - [40]

Бородатая звезда — символ абсолютного и всеобщего синтеза — открывает человеческим желаниям пятьдесят врат знаний. Она ведет к яслям быка и осла в Вифлеем, Дом Хлеба, то есть к высшему смыслу смирения в учении, превозношению покорности и трудолюбия в разделении символического хлеба, таинству любви и истины.

«Великий из Рима умрет». Нет, папе римскому, точнее, его жизни, ничего не угрожает. Сказанное относится к институту христианской Церкви, т. е. форме официальной религии. Опа зародилась в Римской империи, но время ее кончилось. Начинается переход к другой форме, а поскольку все возвращается на круги своя, то и человечество вернется к природе, тому обруганному и оболганному язычеству, о котором сейчас мало кто имеет истинное представление. Но, как говорят, гонят Природу в дверь, а она — в окно…

Следует, однако, предостеречь тех, кто не привык все серьезно обдумывать, и сторонников поверхностного суждения. Речь ни в коем случае не идет об анархии и атеизме. Высшие иерархии отмене не подлежат. Соответственно и харизматические лидеры не отменяются. И то, что происходило до сих пор, не являлось нарушением космического порядка. Просто всему свое время, свидетельствует Экклезиаст. Меняется качество.

«Два главенствующих течения сформировались две тысячи лет назад в истории. Они повсеместно встречаются в этом бурном море формирования человечества. Они то бешено сталкиваются друг с другом, то успокаиваются, как если бы они хотели объединиться во время этого обманчивого затишья. Иногда они даже смешиваются, пытаясь даже раствориться друг в друге, но безуспешно. И снова вздымаются волны борьбы. Это борьба между религиозным и светским миром, между Верой и Наукой, между Христианством и Язычеством, между Вечным и Сиюминутным. Борьба неотвязная, настойчивая и ожесточенная, которой никто не может избежать. Это несчастье и величие, бедствие и честь нашего времени, потому что всякая история приходит к этому, как к неизбежному кризису.

Мы попытались найти оккультные причины этой борьбы, которая в эзотерических традициях называется Битвой в Небесах, и нашли там столкновения эпох, рас и народов.

Рассматривая эти течения синтетически, их изначальные причины, их влияние на неопределенный период времени, мы позволим назвать их: течение Христа и течение Люцифера.

То, что Христос принес миру и чему обучал своих апостолов, не было абстрактной догмой, а новой жизнью, высшим импульсом, непоколебимой верой в обновление Земли, в небесах, вновь открытых присутствием самого Сына Божьего, излучающего свет. Со временем это излучение, благодаря феномену умственного воскрешения, создало первые христианские общины, и они довольствовались им. Для них все прошлое человечества, все религии, все достижения науки Азии, Египта, Греции смешивались с греко-латинским упадком и казались творениями демона. Лишь Христос существовал. Не прошел ли он по Земле как Бог? Но, несмотря на это, в течение первых двух веков некоторые христианские общины сохраняли античный принцип постепенного иерархического посвящения. Это то, что называли тогда гнозисом. Единение с Христом было для них мистическим феноменом, превосходящим все остальные, реальность одновременно коллективная и индивидуальная. Но как только святой Августин утвердил догму о том, что вера в Церковь определяет все остальное, принцип посвящения был уничтожен, и слепая вера уступила место действительному знанию. Подчинение Церкви и ее приказам заменило союз с живым Христом. В то время как святые и мученики обращали в свою веру северные народы своей величественной вдохновенностью и пролитой кровью, Церковь, все более и более романизированная, сузила круг своих догм, не помышляя больше ни о чем, кроме как о временном господстве и закабалении души посредством воздействия на разум. Действительно, последние ученые Церкви, известные под именем схоластов, Альберт Великий, Скот Эриугена и святой Фома Аквинский создали замечательную метафизику, объединяя системы Аристотеля и Платона с христианством. Но их доктринам недостает того, что требует современный разум: знания природы, которое синтетически содержалось в античном посвящении, и идеи психической эволюции, основанной на принципе реинкарнации и множества существований. Умственная ограниченность Церкви, довольно значительная со времен святого Августина, достигла своего апогея в двух параллельных явлениях: Реформация и Возрождение, когда первое провозгласило свободу сознания, а второе — свободу научного исследования. Церковь сожгла Яна Гуса за его независимую веру, приговорила Галилея, утверждавшего, что Земля вращается вокруг Солнца, сожгла доминиканца Джордано Бруно, потому что он видел Бога в Космосе и восхищался им в Бесконечности.

Провозглашение догмы о непогрешимости папы может быть рассмотрено как последняя степень религиозного агностицизма, церковного цезаризма и материализма веры. Оно лишает воинствующую и думающую Церковь своего оружия и достоинства.

Нет больше надобности в Иисусе Христе, так как у нас есть папа. Пусть мрак властвует в сознании, лишь бы Церковь существовала!