Норманны: от завоеваний к достижениям. 1050-1100. - [75]
С другой стороны, найти в Англии времен Эдуарда Исповедника или Византийской Апулии, или в южных ломбардских государствах какие-либо убедительные аналогии феоду или servitum debitum не так просто>{70}. Необходимый элемент норманнских феодальных мероприятий — тяжеловооруженный и обученный воевать верхом воин — в донорманнской Англии и донорманнской Италии был, по меньшей мере, редкостью, а в донорманнской Сицилии ничего подобного не существовало. Здесь переход был, видимо, очень резким. Тот факт, что в битвах при Чивитате и при Гастингсе против норманнов не использовали конных рыцарей, уже сам по себе имеет огромное значение. Сюда можно также добавить, что если бы в своих реформах феодальной системы норманны действовали в русле традиций покоренных ими народов, то тогда было бы очень трудно объяснить, как им удалось в столь различных обстоятельствах создать столь схожие аристократические структуры в Англии, Италии, на Сицилии и в Сирии.
В систему феодального землевладения входила не только военная служба, но и служба при дворе. Во всех норманнских государствах непосредственный арендатор правителя создавал двор, который регулярно собирался, чтобы оказывать ему поддержку в действиях и в проведении политики. Двор Вильгельма Завоевателя известен, и его состав во времена королевского правления Вильгельма подтверждается целой серией хартий[485]. Здесь встречаются, хотя и с различной частотностью, большинство крупных норманнских семей, живших по обе стороны от Ла-Манша. Такие имена, как Бомон и Монтгомери, Фиц-Гильберт и Варенн, постоянно встречаются в списке рядом со многими выдающимися деятелями Церкви, например архиепископом Кентерберийским Ланфранком, единокровным братом короля Робертом, графом Мортейн, и епископом Байё Одо. Это было собрание людей, впечатляющее во всех отношениях, и их можно было сравнить с теми, кого, как известно, собрал вокруг себя Рожер II после 1130 года, став королем Сицилии.
Свидетельств того времени недостаточно, чтобы составить сколько-нибудь точное представление о составе двора Роберта Гвискара в начале его герцогства в Апулии, так как информация по этому вопросу в его хартиях очень скудна. Но такие хронисты, как Жоффруа Малатерра, особо рассказывают о встречах при дворе его брата Рожера «Великого графа», а из хартий видно, что членами двора графа Рожера могли быть, например: Роберт, граф Принципат, Роберт, граф Лорителло, его брат Ральф, Рожер из Барневиля на полуострове Котантен, Вильгельм де Грантмесниль, епископ Россано Роман и аббат монастыря в Веносе Беренгар[486]. На Востоке наблюдается похожая, хотя и менее обстоятельная, картина. Правление Боэмунда I в Антиохии было слишком кратким, чтобы за это время могли появиться хартии, адекватно отражающие состав двора. Но наверняка его двор имел схожий характер, так как позднее при дворе Танкреда были представители многих норманнских семей XI века[487].
Самыми важными взаимоотношениями в системе управления норманнского мира были взаимоотношения норманнских правителей и их дворов. Это касалось всех аспектов правления, и важнейшим из них были надзор над юстицией и финансами. И если норманны хотели сохранить свои владения, то близкое взаимодействие правителя и его двора было необходимо. Именно поэтому самой характерной чертой норманнских государств стало то, что на первом этапе их истории норманнский монарх повсюду имел влияние на свой двор и мог осуществлять контроль над ним, мог связать действия своих магнатов и свои действия и убедить магнатов, что их интересы абсолютно совпадают с его собственными. Такова, например, была ситуация при дворе Вильгельма Завоевателя, где «ни один человек не осмеливался поступить вразрез его воле»[488]. В Италии и на Сицилии была похожая ситуация. Роберт Гвискар имел огромный престиж. Рожер «Великий граф», распределяя свои земли на Сицилии, внимательно следил, чтобы его собственные владения в значительной степени превосходили по размерам владения его последователей. И еще при жизни он стал действительно одним из самых состоятельных правителей Европы. Аналогичным образом события развивались даже в Сирии. Известно, что в Иерусалимском королевстве росту монархии препятствовала мощь феодального двора. Но в норманнской Антиохии дела обстояли абсолютно иначе. После того как в 1100 году Боэмунд попал в плен, двор рискнул назначить правителя. Но они выбрали Танкреда, которого мог бы назначить и сам дядя. И Боэмунд и Танкред всегда имели преобладающее влияние на двор во главе которого находились[489].
Едва наступил XII век, а лучшие по организации королевства Европы уже находились под контролем созданных норманнами монархий, а в самом сильном из государств крестоносцев правил норманнский князь. Такой успех был обусловлен не только самим фактом завоевания и даже не появлением известных правителей, которых поддерживала сильная феодальная аристократия. Этот успех был еще и следствием проведения особой управленческой политики, которую норманны ввели повсюду. Во всех государствах, где правили норманны, в этот период они были озабочены тем, чтобы оживить управленческие институты, которые они обнаружили на завоеванных территориях, и тем, чтобы, конструктивно развивая эти институты, использовать их в собственных интересах. Таким образом, столь много разрушившие норманнские завоевания 1050–1100 годов тем не менее для того, что они создали, были почти так же важны, как и для того, сохранению чего они способствовали.
