Норки, Клава и 7"А" - [12]

— А Дымка? Дымка тоже на Шумихе живет? — оживился Мятлик.

— Вот, брат, чего не ведаю, того не ведаю. Не обнаружила Дымка своего следка, не выказала. Видно, все-таки рысь ее скогтил.

— Дедушка, а можно нам с вами пройти по вашему путику? — попросил Клава. — Посмотреть, как вы капканы ставите.

— Отчего же нельзя. Только вот кружок у меня велик больно, почитай километров десять будет, не выдюжить тебе, мал еще.

— Выдюжу, выдюжу, — а тон старику ответил Мятлик. — Только возьмите.

Когда моя одежда высохла окончательно, Павел Евграфович отдал мне свой вещевой мешок, в котором он нес запасные капканы, а также ружье и пойманную норку. Я встал на Клавины лыжи. Мятлика старик подсадил к себе на закорки, и мы двинулись по лыжне к дороге.

…Вечером у меня поднялся страшный жар.

Предложение Графыча

Я вижу мамино лицо. Она подает мне стакан чаю с лимоном. Я делаю несколько глотков, и голова падает на подушку. Папа поправляет подушку, и вдруг это уже не папа, а Мятлик. «Клава, Клава, не подбрасывай больше дров!» — говорю я. А костер, который развел Графыч, печет уже со всех сторон. Потом лицо Мятлика снова становится папиным, и я спрашиваю: «А где же Клава?» Но тут появляется Графыч. «Где кот? — громко кричит он. — Ведь я его на сидор бросил. Куда ты дел моего кота?» Я понимаю, что речь идет о норке, которую поймал старик, но не могу встать, чтобы оглядеться вокруг. Ведь эта белая норка только что была здесь. Не могла же она исчезнуть сама по себе.

«Клава, Клава, — кричу я. — Поищи норку!»

И снова папино лицо.

— Успокойся, Славик, здесь, здесь норка, — говорит отец. — Выпей еще таблетку.

Сознание возвращается на какой-то миг. Нет ни Клавы, ни Графыча, ни костра. Я проглатываю аспирин, запиваю чаем. И снова костер палит нестерпимо жарко. Потом остается лишь тусклый отблеск его. Я смотрю на огонь, а он совершенно недвижим. Да нет же, это не костер, а настольная лампа с матовым абажуром. Отец входит в комнату.

— Папа, а где Графыч и Клава? — спрашиваю я его. — Ну что, зимовщик, закончил свой поход? — говорит папа.

— А что? — переспросил я.

— Да уж задал ты нам с мамой задачу. Всю ночь бредил, истории всякие рассказывал про какого-то кота, про Клаву. А кормач совхозный — твой приятель, выходит?

— Угу, — ответил я и стал вспоминать события минувшего дня.

Отец посидел возле меня на кровати и сказал:

— Мама ушла за доктором. Температуру мы тебе сбили. Дверь будет открыта. В школу тебе сегодня не ходить. Слушайся доктора и пей лекарства. А деньком мама прибежит с работы и проведает тебя.

Потом пришла мама и обрадовалась, что у меня все в порядке и что я уже не заговариваюсь.

— Все это твои коньки да лыжи, — запричитала мама. — Все каникулы то с клюшкой, то в лес. В такой-то мороз!

Я даже чуточку улыбнулся, когда вспомнил про лыжи. Где-то они теперь? Куда их весной выкинет Шумиха?

— Мы с отцом на работу уходим, придет доктор, так ты с ним не спорь, — строго наказала мама.

А что мне спорить с доктором. Простуда как простуда. Ну а лекарства с удовольствием выпью. Клава узнает, что я после каникул в школу не пришел, обязательно прибежит и сходит в аптеку.

Так и получилось. Я немного подремал после того, как родители ушли. Потом просто так уставился в потолок и думал: хорошо, что в школу могу не ходить. А потом и врач пришел. Ангины нет, температура тоже спала.

— Держишься молодцом, но недельку дома посидеть придется, — сказал он, оставил два рецепта и распрощался.

Уже время подошло к обеду, как в коридоре послышался стук. Ясно, это Мятлик топчется.

Я обложился со всех сторон подушками, под самый подбородок натянул одеяло и прикрыл глаза.

Слышу, Клава бросил у порога свой портфель и на цыпочках прокрался в комнату. Скрипнуло кресло — это Мятлик уселся возле моей кровати и стал ждать, когда я проснусь.

Я выждал немного, потом тихонько простонал и открыл глаза.

Клава шмыгнул носом. Физиономия у него была такая серьезная и сосредоточенная, что мне даже смешно стало. Я вспомнил слова, которыми всегда встречал меня мой дедушка в деревне.

— Боже мой, да кто же это к нам пришел? — голосом дедушки спросил я.

— Ты что, бредишь? — встрепенулся Мятлик. — Не узнаешь? Это же я, Клава.

— Ах это ты, Мятлик, — жалобно простонал я. — Проходи, садись.

— Да ты что, Славка, я же сижу!

— Ну тогда сходи за лекарством.

— Куда, на кухню? — Клава с готовностью вскочил из кресла, а я уже не мог удержаться от смеха и сел в постели.

— Не на кухню, а в аптеку, и чтоб одна нога здесь, другая — там! Не видишь, что ли, рецепты под носом, а я, может быть, уже умираю без лекарств.

— Ой, Славик, так ты совсем не больной, — обрадовался Мятлик. — А я-то думал, что ты заболел. В школе, тебя нету. Слу-у-шай, а мне Кузьма Иванович встретился и говорит: «Молодец, Мятлик!» Это за шофера с газом. Он сказал, что охотинспекция уже этому шоферу один раз штраф давала. Так ты, значит, все-таки простудился?

Я рассказал Клаве, какие видения мне чудились с вечера и попросил, чтобы он не очень-то распространялся про купание на Шумихе, если вдруг мама придет.

Клава принес мне лекарства и отправился домой. А вечером заявился снова. Он неторопливо угнездился в кресле, подпер голову ладонью и многозначительно спросил: