Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939 - [31]

Наиболее серьезной угрозой оставалась советская бронетехника, теперь действовавшая за японской линией фронта. Весь день офицеры 2‑го батальона наблюдали в бинокли за неравным боем частей 71‑го пехотного полка с советскими танками. Отступление 71‑го полка неизбежно означало, что левому флангу 2‑го батальона будет угрожать больше советских танков. Для обороны открытого левого фланга был направлен один взвод 5‑й роты. В 21:00 около тридцати вражеских солдат поднялись по склону к позициям 5‑й роты, но после применения ручных гранат и рукопашной схватки были отброшены. К тому времени по японским оценкам батальону противостояли около 1000 советских пехотинцев, 25 танков и 30 орудий.

23 августа вражеские гаубицы открыли огонь по японским позициям из естественных укрытий за высотами Моко, добавив свою огневую мощь к и без того сильному обстрелу. Огонь с высот Моко был особенно эффективным, и потери японцев продолжали расти. Казалось бы бесконечное количество имевшихся в распоряжении советских войск боеприпасов, танков, самолетов и живой силы начало влиять на боевой дух японских солдат. Хотя в журнале боевых действий утверждается, что боевой дух 2‑го батальона по–прежнему был высок, позже японские военные психологи выяснили, что солдаты были разочарованы и подавлены невозможностью ответить на советские обстрелы[133]. Офицер медицинской службы, служивший с 7‑й ротой, удивлялся: «Чем заняты наши танки и авиация? Я не вижу ни одного японского танка или самолета»[134].

Советская пехота снова наступала под прикрытием артиллерийского огня. В 7:30 пользуясь утренним туманом, до 150 солдат с двумя тяжелыми пулеметами при поддержке пяти танков попытались прорвать центр позиций 6‑й роты. Когда последний взводный командир был ранен, командование обороной принял сержант. Огнем пулеметов и штыковым ударом атака противника была отражена. Батальонная артиллерия, стреляя в упор, поддержала защитников, заставив противника отступать по песчаному склону. Хотя советские солдаты при отступлении бросили два тяжелых и два легких пулемета, японская батальонная артиллерия расстреляла почти все боеприпасы. Лишь немного снарядов оставалось для отражения следующих атак. Кроме того, по японским данным противник получал подкрепления, и к бою присоединились новые советские подразделения, таким образом, число вражеских пехотинцев, противостоявших 2‑му батальону, увеличилось, по оценкам японцев, до 1200 солдат[135].

Атаки японских позиций продолжались. 5‑я и 6‑я роты провели день, пытаясь укрыться от огня советской артиллерии и отбивая попытки разведки боем, проводимые советской пехотой. В 13:00 на позиции обеих рот начали падать минометные снаряды, и еще больше японских солдат было убито и ранено. Японская батальонная артиллерия молчала, у нее оставалось слишком мало боеприпасов, чтобы вести контрбатарейную борьбу с советскими минометами.

Еще более тяжелой, чем нехватка боеприпасов, была нехватка воды. Японские солдаты уже действовали как роботы, забыв о еде и сне, и сражаясь просто чтобы выжить еще несколько часов. Майор Кадзикава пытался вдохновить солдат своим примером, обходя позиции рот во время сильного обстрела. Присутствие командира посреди воющих над головой снарядов и взрывов помогло поднять дух солдат, хотя именно такое поведение и ожидалось от офицеров. «Важно, чтобы офицеры поступали именно так»[136].

Но даже боевой дух не мог заменить боеприпасов. Ночью 23–24 августа 5 советских танков с взводом пехоты (около 30 солдат) снова попытались прорвать центр позиции 6‑й роты. Только после ожесточенного рукопашного боя удалось отбросить вражескую пехоту, которая шла впереди танков, вероятно, пытаясь создать прорыв, в который могли бы войти танки. Еще советские танки и пехота атаковали взвод 5‑й роты, защищавший левый фланг и тыл батальона, и захватили его слабо защищенную позицию. Дезорганизованные уцелевшие японские солдаты отошли на юго–восток, к основным позициям батальона, а советские танки направились на север. По лязгу гусениц и реву моторов японцы приблизительно определили, что батальон окружают около двух десятков советских танков. Телефонные кабели были разорваны огнем вражеской артиллерии, и эта информация не могла быть своевременно передана в штаб полка или дивизии.

Всю ночь поле боя освещали ракеты и осветительные снаряды, советская авиация бомбила японские укрепления, а советская артиллерия стреляла по всему, что движется. Обстрел продолжался всю ночь.

Окружение 2‑го батальона 28‑го полка

На следующее утро, 24 августа, майор Кадзикава обнаружил, что 71‑й полк снова отступил, не поставив его в известность. Вероятно, посыльные из штаба 71‑го полка, направленные во 2‑й батальон были убиты или ранены, но недостаточная координация действий 2‑го батальона с соседними подразделениями была, прежде всего, результатом нехватки средств связи и штабных офицеров, чьей задачей было бы планировать и координировать взаимодействие частей. Однако более актуальной проблемой был обстрел, который вели вражеские гаубицы из естественных укрытий за высотами Моко. Они постоянно наносили потери японцам, в том числе был убит один младший лейтенант.