Ноль - [3]

— Дела мои хороши, как и всегда, — выдержав философскую паузу, сказал доктор.

— Как Пенелопа?

— Я старый закоренелый холостяк, и, наверное, это к лучшему, — странно невпопад ответил доктор, как-то посерев и съежившись. Молча выпил, будто бы взгрустнув.

— Тебя не спрашиваю, — наконец, сказал он мне, — я и так прекрасно знаю, что ты стала учиться гораздо лучше. Красного диплома тебе, конечно, не видать, как своих ушей, но… я горжусь тобой, Бри. И очень рад, что у вас все сложилось, — ван Чех нарочито умиленно посмотрел на нас с Виктором, — Когда уже свадьба? Представляете, я в жизни не был на свадьбе.

Мы переглянулись. Меня этот вопрос покоробил. Конечно, я уважаю доктора, но какое его дело?

— Может, мы вообще и не поженимся, — из вредности высказалась я.

Виктор не обратил ко мне удивленно-возмущенного взгляда, только неуверенно кивнул в подтверждение моих слов.

— Не пугай так своего кавалера, он же в обморок готов упасть! Посмотри, напугала художника, — шутливо сердился ван Чех, — это твое "может", может быть единственным верным решением в жизни, — он откинулся на спинку, положил ногу на ногу и наслаждался произведенным на меня эффектом.

Кажется, я просто распахнула глаза, но дара речи точно лишилась.

— Слишком бурная реакция, для взвешенного и принятого решения, — резюмировал ван Чех, — если бы это было бы возможным, я и не любил бы никогда. Но я натура влюбчивая, а по сему сердцу моему суждено страдать, — патетически закончил он.

— Высокая мысль, — резюмировал Виктор скептически.

— Как ни вам, Виктор, об этом знать, — жестоко поддел ван Чех.

Виктор и бровью не повел.

— Здоров, — пробормотал ван Чех, — Так ты сегодня просто чаи гонять пришла? Или начнем работать?

Я заглянула в свою рюмку.

— Так там чай. Доктор, а у вас весь чай коньяком пахнет?

Ван Чех разразился басистым заливистым смехом.

— Выпроваживай своего благоверного, пока я прихожу в себя после твоих анти-Чеховских шуток и начнем работать, — серьезно, почти злобно сказал доктор, отсмеявшись.

Виктор сам встал и спросил:

— Когда Брижит закончит?

— Когда я скажу, — хитро сверкая глазами сказал ван Чех.

— Я позвоню, — торопливо встряла я. Виктор наскоро поцеловал меня и вышел, сказав, что клинику знает хорошо, и найдет выход самостоятельно.

— Конечно, он клинику наизусть знает, за три года-то с лишком, — хмыкнул доктор, когда дверь закрылась, — Ну, вот мы и одни, Брижит, — хищно оскалился на меня ван Чех.

— Не пытайтесь меня напугать, у вас не получится, — холодно ответила я.

— Подумаете какая, — пробурчал ван Чех, — Готовься к скуке, я принесу тебе карты.

Он мгновенно исчез из ординаторской. Я налила себе еще коньяку.

— Ваше здоровье, — сказала я портрету и выписла залпом, благо докторского "чая" было немного. Почему-то выступили слезы, я закусила шоколадкой из сумки, но лучше не стало.

— Ну, Брижит, ты чего-то напугалась? Доктор ван Чех рядом, он тебя ото всех спасет. Кто тебя обидел? — издевался доктор, увидев, непроходящие после коньяку слезы.

— Вот он, — кивнула я в сторону бутылки.

— Какой нехороший коньяк, — засюскал ван Чех, — я его вечером истреблю.

Бутыль исчезла под столом, вместе с рюмками.

— Выбирай, есть старые алкоголики, я тебе их подсунул на тот случай, если ты забыла их и, что совсем невероятно, полюбила алкогольные делирии. Есть новенькие. Ну, общем выбирай себе работу, а я пока найду место для этого шедевра.

Доктор порывисто встал, поднял словно перышко картину и стал примеривать ее во все совободные места, приговаривая:

— Нет, здесь утром солнце, выгорит…. Не здесь, за шкафом не видно…. Брижит, прости, что отвлекаю от созерцания меня, что если я повешу картину у окна?

Я внимательно посмотрела. Какзолось бы бредовая идея. Но стоит отойти к двери, как тут же ясно, что она гениальна.

— А если вы еще каждому входящему будете строить злобное лицо, то эффект от картины будет тройной.

— Думаешь?

— Уверена.

— Спасибо за комплемент. Говорят, что в молодости я был очень эффектен. Но и сейчас, пожалуй, я еще ничего, — самодовольно любовался портретом ван Чех.

— Давай занимайся, — подгонял он меня. Поставил картину на место и нажал кнопку под столом. Через несколько минут явился хмурый человек с шикарными седыми усами и крепким ящиком инструментов.

— Вот там, — повелел ван Чех, небрежно указав рукой.

Хмурый человек кивнул и пошел к картине. Тщательно измерив ее, он стал дрелить стену, встав на стул.

— Шуруп, — угрюмо сказал он.

Ван Чех с интересом подал рабочему шуруп.

— Дюбель, — крякнув, сказал рабочий.

В глазах ван Чеха заискрилась шутка, он сложил губы бантиком, чтобы она раньше времени не выравалась. Он подал дюбель.

— Молоток, — отрывисто вещал рабочий.

Я отвлеклась, так и не приступив к работе, интересно было чем все это кончится.

Рабочий стал вбивать дубель в стену, затем молча вворачивал шуруп.

— Картину, — мрачно сказал рабочий.

— Вы прекрасны, — ласково сказал ван Чех. Я подпрыгнула на стуле, настолько противоестественно это звучало. Рабочему видно тоже резануло по ушам, он вытаращил на ван Чеха серые глаза.

— Вы никогда не хотели работать хирургом?

— Э-э-э, ну-у-у-у, — замямлил рабочий, вникая в смысл остроты, — Типа, нет, короче, — выдавил он из себя.