Ноктюрн - [72]

— Что верно, то верно, — улыбнувшись, согласился Брун. — Сейчас бы продавал свою рыбу отощавшим немцам и жил, не зная забот. Хотя, по правде сказать, немцы мне никогда не нравились. Вот уж настоящие разбойники. Неужели им мало целой Европы? Так нет, и Норвегию проглотили.

— И Латвию, — добавил Антон.

— По-моему, Латвию проглотил Советский Союз.

— Советский Союз помог освободить ее, а проглотили ее немцы.

— Возможно, — пожал плечами Брун. — Никогда не интересовался политикой. С меня хватало мореходства и бизнеса.

— Значит, вам все равно, кому служить.

— Конечно. И все равно, в какой валюте мне платят. Лишь бы платили. Но делать деньги куда приятней, когда ты сам себе хозяин. В этом целый ряд преимуществ. А что теперь? Теперь в Норвегии всем распоряжаются немцы. Я-то, надеюсь, и при Гитлере не пропаду. Но это все не то, милый Антон. Скажите, вам сколько лет?

— Я уже говорил, тридцать семь.

— Не так уж много! — воскликнул капитан. — Если хотите, я помогу вам выйти в люди.

Сейчас это звучало довольно забавно. Антон усмехнулся.

— Вы не смейтесь! Если только выберемся на берег, обещаю взять вас с собой в Норвегию. Там вы кончите мореходное училище, станете старшим механиком на моем корабле. Вы человек отважный, мне нравятся такие. А кроме того, я перед вами в долгу.

— Ерунда, забудьте об этом, — спокойно ответил Антон.

— Нет, нет! — возразил капитан. — Вам я обязан жизнью. И я непременно устрою вас в мореходное училище, оплачу издержки. А когда начнете работать, постепенно расплатитесь. Согласны?

Антон скривил губы в улыбку. Что ему ответить? Для Бруна это предел великодушия, и Антон был растроган. Смешно, конечно, строить планы на будущее, когда оба они, смертельно измученные, держатся за жалкий обломок. Уж не последний ли это разговор в их жизни?

— Что вы так долго думаете?

— Там будет видно, — уклончиво ответил Антон. — Еще неизвестно, кто нас подберет. А может, вообще не подберут.

— Вы думаете?

— Все может быть.

Давно начался новый день. В небе сверкало солнце — знойное, яркое солнце юга. На зеркальной глади моря, будто жучки, барахтались два человечка, почти не двигаясь с места. Они сами теперь не знали, где находятся — ближе к берегу или дальше от него. Их мучили голод и жажда. Во рту пересохло, и потому пришлось прекратить разговоры.

На востоке, где скрывались горы Кантабрии, понемногу собирались тучи. Сначала они были прозрачны, белы, как пушистые головки одуванчиков, но постепенно сгущались, становились серыми. Неужели будет дождь? А если нет, сколько они смогут продержаться без воды? Может, до вечера, ну еще завтра. И кто из них дольше протянет — он, Антон Вейш, или Роберт Брун? Капитан был не из слабых, но он слишком много говорил и напрасно растрачивал силы, надеясь достичь испанского берега. Пожалуй, самое разумное ничего не делать, просто ждать...

Ничего не делать, ждать? Но не значит ли это опустить руки, подчиниться судьбе? Он не раз убеждался, что тот, кто опускает руки, гибнет скорее, чем тот, кто борется и не сдается. «Хорошо, что нас двое, — подумал он. — Вдвоем не так одиноко. И все-таки силы надо беречь; а потому пора прекратить грести — это бесполезно». Разве они борются с могучей стихией? Нет, они все время борются друг с другом. Они гребут каждый в свою сторону, иначе говоря, стоят на месте. И Антон стал уговаривать капитана остановиться, беречь свои силы, берег слишком далеко, им до него не добраться.

Капитан согласился с его доводами и перестал грести. Они поудобней улеглись на своем обломке и воспаленными от бессонницы и усталости глазами смотрели на плывущие с востока облака.

— Будет дождь, — после долгого молчания заговорил капитан. — Видите, облака сгущаются.

Антон не ответил, он оглядывал небо. На горизонте, словно огромный дельфин с поднятыми плавниками, лежало темное облако. Оно предвещало грозу, в этом не могло быть сомнений. Но куда оно двигалось? Может, к берегу, на восток? Ветер дул с моря. Неужели пройдет стороной? Потом Антон вспомнил, что грозовые тучи обычно идут против ветра, и это его успокоило. Он лег на спину, просунув руку под ремень, обвязанный вокруг доски, и не отрываясь смотрел на темное облако. Скоро Антон убедился, что оно растет и набирает высоту. Плавники дельфина еще больше вытянулись. Только бы дождь не хлынул раньше, чем облако дойдет до них!

Послышались первые глухие раскаты грома, они быстро нарастали, становились все отчетливей и громче.

— Что я вам говорил! — воскликнул капитан. — Будет дождь!

— Будет, — сказал Антон. Во рту было сухо, каждое слово стоило усилий. — Будет дождь, — выдавил он и замолчал. Взгляд неотступно следил за темным облаком-дельфином. Теперь его плавники начинали застилать и солнце. На мгновение ветер, казалось, замер, потом подул с берега в море, как раз в том направлении, куда плыло темное облако. Ветер крепчал, волны росли на глазах. Кое-где замелькали вспененные гребешки.

— Ничего, ничего, — успокаивал капитан. — Ливень прибьет волну. — Не выпуская из рук края доски, он подплыл поближе к Антону и сказал: — Приготовь свой берет, сейчас польет.