Ноктюрн для водосточной трубы - [3]

Вскоре он уже выходил из ванной комнаты, держа в одной руке дорожный несессер, другой же, свободной, потирая порозовевшие гладкие щеки. Спортивный костюм, темно-синий, с широкими белыми полосами, удивительно шел к его ладной фигуре мастера парашютного спорта и дельтапланериста. На плече нес Георгий махровое, вьетнамского производства, полотенце с вытканное фазанами, ноги же облек в кроссовки "супертренер".

В таком виде наш герой сделал несколько шагов и остановился — навстречу из глубины коридора шла женщина. Представьте: струящееся разноцветье красок, холодный треск шелка, маленькая головка на высокой шее, зеленоватое мерцание глаз и живая волна темнорыжих волос, стекающая вниз длинными, в крупных кольцах прядями.

— Доброе утро, — широко улыбнулся Георгий.

— Доброе утро, — отзвенело в ответ. — Муж рассказал вчера о вас. Как хорошо, что вы встретились. Мы любим гостей. Завтрак в девять. Не опаздывайте.

И женщина направила дальше легкие свои стопы.

Ровно в девять, уже в тройке, наш герой спустился по винтовой лестнице.

— Привет! — Петр помахал рукой, — Знакомьтесь. Это Нина, а его Георгием зовут. Жорка значит. Да ты садись.

Завтрак, против ожидания, оказался невкусным и состоял из рыбных консервов да едва подогретой вчерашней картошки. К чаю же (а не умеют здесь чай заваривать, — отметил Георгий) подавались бутерброды с маслом.

Подталкивая гостю тарелку, хозяин проговорил извиняющимся голосом:

— Продукты в городе. Вчера привезти не успели. Не взыщи.

— Все очень вкусно, — корректно отвечал гость.

Петр пожал плечами и ничего не сказал, но взгляд Нины был поднят на Георгия и задержался на нем ровно столько, сколько допускала официальная вежливость.

Говорили о пустяках. К концу завтрака выяснилось, что хозяевам дачи необходимо побывать в городе, что к обеду они вернутся и будут свободны до второго января включительно, что ближе к вечеру приедут на своей "Волге" родители Нины и тогда же начнут сходиться приглашенные.

— А пока мы в городе будем, ты отдыхай, — предложил Петр. — Книжку возьми или журнал какой-нибудь. Они в кабинете.

— Если не возражаете, я поеду с вами — проговорил Георгий. — Мне необходимо в пединститут. Вам это будет по пути?

— А как же, — ухмыльнулся хозяин. — Всяко мимо не проедем.

— Вот и прекрасно.

— Постойте, — сказала вдруг Нина. — Вы Георгий… Александрович? И фамилия ваша Шатуров? — Она встала, резко отодвинув стул. — Боже мой, как же я сразу не догадалась!

— Точно! Это же он! Ну, дела! — лицо Петра изумленно замерло, а потом расползлось в пароксизме неудержимого хохота.

Георгий опешил. Еще никогда реакция на его фамилию не была столь странной.

— Я действительно Шатуров. Но, позвольте, что в этом особенного?

Залихватский смех хозяина был ему в ответ.

— Шутник! Деда чуть в гроб не вогнал. Ну, ты даешь!

И Петр продолжал хохотать.

— Ничего не понимаю, — чистосердечно признался Георгий.

А Нина даже не улыбнулась. Напротив, помрачнела лицом и складки собрались у губ.

— Это вы писали Глебу Евстигнеевичу Краснопольскому?

— Да. И получил приглашение приехать. Но при чем тут…

— Приглашение отправила вам я. Глеб Евстигнеевич поначалу был против, но я настояла.

— Вы?

Хозяин дома прямо-таки зашелся в смехе. На глазах его выступили слезы, он бил кулаками по столу.

— Прекрати, — бросила ему Нина и, повернувшись к Георгию, продолжала. — Именно я настояла на вашем приезде, так как не хотела, чтобы вокруг этой старой истории вновь поднялась грязная возня.

— Но позвольте, какое вы имеете к этому отношение?

— Да отец он ей! Папаня! Дошло?

— Видите ли, Нина Глебовна, — мужественно начал наш герой, но женщина предостерегающе подняла руку.

— Я — Нина Викентьевна. Мой отец — Викентий Викторович Миртов. Глеб Евстигнеевич — мой приемный отец…

— О! Прошу меня простить.

— …Но это не меняет дело, — и тут же, без перехода. — Впрочем, я даже рада, что так получилось. У вас будет возможность поговорить с Глебом Евстигнеевичем в неофициальной обстановке. А теперь, извините, я должна вас покинуть. Встретимся в машине.

Нина направилась к лестнице, но поднявшись на несколько ступенек, повернулась и проговорила уже легким голосом:

— Прошу вас, не чувствуйте себя неловко. Гостям мы в любом случае рады, — и двинулась дальше.

— Старику пошла звонить, — радостно сообщил Петр. — Да ты не тушуйся, он мужик — ничего! Широкая натура. Ты ему понравишься…

Дорогой до института, одиноко покачиваясь на заднем сидении и имея впереди двух молчавших супругов, размышлял наш герой о случившемся, о внутреннем своем голосе, что привел к столь неожиданной ситуации. Однако сквозь глубокомысленные эти размышления назойливо, как чертик из коробки, прорывалась иная мысль. Незатейливая, но весьма тревожная: "Черт возьми, а у этого тюхи удивительно красивая жена".

— Прибываем! — возвестил, не оборачиваясь, Петр, и Георгий оторвался от окна. Взгляд его при этом скользнул по зеркалу над лобовым стеклом, и в амальгамной глубине столкнулся с устремленными на него женскими глазами.

"Жигули" сбавили ход и остановились.

— Спасибо, — Георгий выбрался из машины и сделал несколько шагов к институту, но тут его окликнула Нина: