Noir - [2]

Я всё же поймал равновесие, и передние ножки стула стукнулись об пол, а сам я принял пристойную позу и пригласил нежданного посетителя войти самым внушительным голосом, какой только сумел изобразить. Дверь отворилась, и на пороге возник человек с постным лицом, одетый в деловой костюм и при галстуке, завязанном простым узлом. Человек потоптался на пороге, но вошёл-таки, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Скорее всего, тривиальный ревнивый муж, у которого не хватает денег на услуги Михаэля Молота, или же он достаточно осведомлен о некоторых тёмных пятнах на репутации моего более удачливого коллеги по «Континенталю». К примеру, о шантаже, которым тот не гнушается, когда считает, что ещё не ободрал слабовольного клиента как липку.

— Прошу, садитесь, — сказал я посетителю, — не очень приятно разговаривать с человеком снизу вверх. Сразу кажется, будто я вам уже что-то должен.

— Конечно-конечно, — смешно засуетился потенциальный клиент и уселся напротив меня, забыв закрыть за собой дверь.

— Ваше дело столь публично, что вы готовы оповестить о нём весь коридор? — поинтересовался я. — Весьма удивительно, обычно ко мне приходят с делами более приватными.

— Конечно-конечно, — ещё сильнее засуетился мой собеседник и кинулся закрывать дверь, после чего неуверенно пристроился на краешке стула. — Моё дело, знаете ли, требует полной приватности. Я не хочу, чтобы хоть одно слово, сказанное здесь, ушло дальше.

— Тогда вам лучше сразу было закрыть дверь с другой стороны, — ошарашил его я. — Вы меня по рукам и ногам вяжете таким условием.

— Нет-нет, я вовсе не это имел в виду. Я хотел сказать, что…

— Всё, что вы скажете, я стану использовать в расследовании, которое вы намерены мне поручить, — весьма невежливо перебил я его. — Но ничего о вашей личности, ни о вашем интересе никому не станет известно. Вас это устраивает?

— Полностью, — несколько раз кивнул посетитель.

— Что ж, тогда с кем имею честь?

Моё имя и род занятий написан на дверной табличке, так что представляться считаю излишним. Да и человек уж точно знал, к кому и зачем идёт.

— Инноценз Вальдфогель, — представился тот. Вряд ли лжёт — проще уж промолчать или представиться Мюллером, ведь всем известно, что в Астрии иметь фамилию Мюллер — значит вовсе не иметь фамилии. — Я чиновник из министерства трудовых резервов и миграций.

Выходит, передо мной не ревнивый муж, подозревающий свою вторую половинку в измене. Незачем банальному ревнивцу называть место работы — разве что для того, чтобы козырнуть им, а министерство трудовых резервов и миграций для этой цели никак не подходит.

— И что привело вас ко мне? — подтолкнул я визитёра.

Он ответил — и мне захотелось тут же выпроводить его за дверь. Целее буду. И даже маячивший в ближайшем будущем отзыв лицензии не казался таким уж страшным. Однако всё же я не стал выгонять Вальдфогеля, решив как минимум дослушать его.

— В порту третью неделю стоит сухогруз «Милка», и у меня есть очень большие сомнения на его счёт. Дело в том, что мне запретили инспектировать его, когда я совершенно случайно выбрал его для рутинной проверки. Это вызвало у меня законные подозрения, однако стоило мне попробовать копнуть глубже, как я получил вызов к руководству, где более чем доходчиво объяснили — этим сухогрузом заниматься не надо. О нём лучше просто забыть.

Вот именно в этот момент я решил, что стоит выпроводить потенциального клиента, даже не поинтересовавшись суммой гонорара. Прикрытие у контрабанды, которую везут на этой самой «Милке», более чем хорошее, а значит, простому частному сыщику такое точно не по зубам. Если надавили на начальство Вальдфогеля, то я уж точно останусь без лицензии раньше, чем успею копнуть это дельце.

— Знаете что, господин Вальдфогель, думаю, вам…

— Погодите меня выпроваживать, — перебил меня визитёр с удивившей меня решительностью. — Иди речь о банальной контрабанде, я бы и сам забыл о «Милке» давным-давно. Но вы задумайтесь, почему корабль контрабандистов стоит в нашем порту так долго? Три недели, и это при таком прикрытии. И к тому же я не таможенник, почему испугались моей проверки? Что такого я мог бы найти на «Милке» или в её трюмах?

Вывод из слов Вальдфогеля напрашивался только один — работорговля. Чем ещё мог заинтересоваться чиновник из министерства трудовых резервов и миграции? Скорее всего, он не всё рассказал мне, что-то навело Вальдфогеля на мысль о том, что трюмы сухогруза, вполне возможно, набиты «чёрным деревом» из Афры и степным тростником, как на жаргоне торговцев живым товаром звали рабов из племён Чёрного континента и зеленокожих орков. Однако подробнее расспрашивать его я не стал — профессиональная этика. Клиент говорит ровно то, что считает нужным, узнавать остальное уже моя работа.

Работорговое судно торчит в порту столько времени. Его владельцы терпят убытки каждый день — если только трюмы его не пусты, а это точно не так, иначе не было никакого смысла мешать инспекции Вальдфогеля. Среди рабов уже полно покойников — чернокожие и орки ребята крепкие, но вряд ли их кормят на убой, а значит кое-кто уже отправился к своим богам. От первых мертвецов в тесноте корабельных трюмов до эпидемии один шаг. И всё же сухогруз стоит в порту три недели — более чем странная ситуация.