Ночные сестры. Сборник - [12]

— Это у тебя искры из глаз сыпались с отвычки. Вот все и светилось.

— С какой еще отвычки? Я в армию девственником уходил. Представляешь?

— Ничего, это пройдет, — ответила Лариса, имея в виду очередной приступ бреда у пациента.

— Тогда и прошло. — Кирилл продолжал говорить о своем. — С твоей помощью и прошло. Причем раз и навсегда.

Лариса засмеялась:

— Ты себе это внушаешь. Ничего. Сцепленные признаки исчезнут. Пока ни о чем не думай и отдыхай. Еду сегодня тебе принесут в палату.

— Я не внушаемый. А главврач ваш меня здорово разозлил. Изъясняется в лучших традициях мелкой советской номенклатуры.

— А ты, чтоб злость отпустила, пройди по палате и каждый шаг повторяй: «Козел! Козел!» Или другое какое ругательство, по вкусу. Кстати, сколько тут в твоей палате шагов от двери до окна?

Кирилл скинул простыню, прямо в трусах пошел считать шаги. И при этом крыл главврача на чем свет стоит.

От окна обернулся и уведомил:

— Восемь шагов.

— Ну вот. — Лариса улыбнулась. — А говорил, что не внушаемый.

Она помахала Кириллу рукой и вышла из палаты.

* * *

Ему снилась молодая, почти юная, красивая женщина. Она склонялась над ним, и ее рыжие волосы касались его лица. Он смеялся и прижимал ее к себе. Комната, в которой они находились, была холодной и обшарпанной. На потолке виднелись желтые подтеки, обои местами были порваны и свисали со стен. Но им, и ему, и той молодой женщине, было все равно хорошо. Он прижимал ее к себе, а она смеялась, вырывалась из его рук. А потом комната становилась вдруг необъятной и бесконечной, как ночное небо, и ветер подхватывал женщину, втягивал ее в темноту, точно в воронку. Ему становилось жутко, а женщина стремительно удалялась, ее рыжие волосы развевались, и она махала ему рукой и кричала: «До завтра! До завтра!»

— На завтрак! На завтрак! — кричала женщина.

Кирилл проснулся и несколько секунд смотрел в потолок, ничего не соображая. Сердце колотилось где-то в горле, и голова немного побаливала. Голос из его сна был совершенно не похож на тот истошный женский крик, который он теперь слышал въяве.

— На завтрак! На завтрак!

Кирилл зашел в ванную, попытался принять душ, но вода из крана текла еле-еле. Пришлось ограничиться умыванием.

Через пятнадцать минут в столовую санатория, пропахшую позабытыми запахами обычных советских столовок, вошел чисто выбритый, благоухающий нездешним парфюмом красивый мужчина в белоснежной сорочке, дорогом костюме и при галстуке.

Далее последовала немая сцена: бряцание ложек о тарелки прекратилось, стаканы с жидким чаем застыли в поднятых руках, точно бокалы с вином, и поэтому казалось, что сидящие за столами пациенты собираются провозгласить тост в честь вошедшего.

На фоне мужчин в футболках и спортивных шароварах с отвисшими коленками Кирилл выглядел так необычно, что даже у вечно полусонной и медлительной дежурной медсестры Раечки глаза сделались огромными.

Не отрывая сияющих, как стосвечовые лампочки, глаз от подошедшего к ней Кирилла и трепеща ресницами, Раечка не то пропела, не то спросила слабеющим голосом:

— Фамилия?

Кирилл, вполне насладившись эффектом, произведенным своим появлением, склонился к Раечке и негромко отрекомендовался:

— Шнек, Кирилл Иванович.

Раечка вздохнула всей своей полной грудью, точно хотела вдохнуть в себя целиком прекрасного незнакомца, и опять полупропела, сияя глазами и совсем теряя голову:

— А Шнек — это что-то от мясорубки?

Кирилл еще ниже склонился к Раечке. Сообщил доверительно:

— От швейной машинки…

Раечка издала что-то вроде всхлипа и принялась судорожно рыться в бумажках. Через минуту она проговорила чуть ли не со слезами в голосе:

— Вас нет в списке, — и тут же быстро поинтересовалась: — А вы на какой срок?

— Дней на пять, не больше. — И поскольку Раечка молчала и только зачарованно на него смотрела, задал наводящий вопрос: — Платить я должен вам?

Раечка опять затрепетала ресницами:

— Это к бухгалтеру. На второй этаж. Туда.

И Раечка махнула обеими руками сразу.

Несмотря на Раечкины противоречивые указания, Кирилл сразу нашел кабинет с полустершейся табличкой «Бухгалтер». Но дверь была заперта. Элегантный, в идеально чистых дорогих ботинках, он прохаживался по коридору возле двери, ловя на себе восхищенные и заинтересованные взгляды санаторской обслуги, состоящей почти сплошь из молодых симпатичных женщин. Почему-то в этот утренний час у всех оказалось дело именно на втором этаже. Женщины рассматривали Кирилла, а Кирилл рассматривал женщин. Все равно заняться ему больше было нечем.

Наконец появилась бухгалтерша, тоже вполне симпатичная женщина лет под тридцать. Даже если Кирилл своим видом и произвел на нее впечатление, виду она не подала: все же человек, постоянно имеющий дело с наличкой, безналом, платежными документами, финансовыми отчетами и налоговой инспекцией, должен обладать известной долей самообладания.

Бухгалтерша пропустила Кирилла в кабинет и закрыла дверь под завистливыми взглядами остального женского персонала.

— Вы опоздали на двадцать пять минут, — Кирилл выжидательно смотрел на бухгалтершу.

Лицо женщины порозовело от праведного гнева:

— А могла бы опоздать на час двадцать пять минут. И вообще могла бы работать всего час двадцать пять минут. Меня за это не уволят, потому что на такую зарплату другую идиотку не найдут.