Ночной звонок - [3]

— Найду.

— Ты ведь забыл, куда меня запрятал. А я везде — в телефонных будках, домах, проводах, башнях, подземках. Ну, давай, вперед! Как ты это назовешь? Телефоноубийство? Или самоубийство? Завидуешь, а? Завидуешь мне — двадцатичетырехлетнему, полному сил и молодости, с ясным взором. Ладно, старина, война так война. Между нами. Между мной и мной! Целые полки, а солдаты в них — мы с тобой. Ты в разных возрастах — против себя же, живого. Ну, давай, вперед, объявляй войну!

Он швырнул аппарат в окно.

Автомобиль мчал по глубоким долинам. В ногах Бартона на полу машины лежали пистолеты, ружья, взрывчатка. Рев мотора, казалось, терзал его тонкие, хрупкие кости.

Я найду их, думал он, и уничтожу всех до единого. Господи, ну как он может быть таким жестоким?

Он остановил машину. Освещенный сиянием поздних лун, перед ним раскинулся незнакомый город.

Он сжимал ружье холодными пальцами. Он вглядывался в столбы, башни, будки. Где-то в городе скрывался его голос. Но где? В той башне? Или в той, стоящей поодаль? Слишком много лет прошло…

Он поднял ружье.

Башенка упала после первого же выстрела.

Машина двинулась дальше по безмолвной улице.

Зазвонил телефон.

Он взглянул на пустую аптеку.

— Алло, Бартон? Хочу предупредить тебя. Не пытайся разрушить все башенки и взорвать все на своем пути. Лучше перережь себе горло. Подумай над моим предложением.

Щелк!

Он медленно вышел из будки и вслушался в гул телефонных башен, башен, которые все еще жили, все еще были не тронуты им. Он посмотрел на них, и тут он все понял.

Он действительно не мог разрушить башенки. А что, если с Земли прибудет ракета? Мысль, конечно, невероятная, но, допустим, она прилетит сегодня ночью, или завтра, или на будущей неделе? И опустится на другой стороне планеты, и люди попытаются дозвониться до него, до Бартона, — что тогда? Ведь телефонная сеть будет мертва.

Бартон уронил ружье.

«Не прилетит ракета, — тихо возразил он сам себе. — Я стар. И слишком много времени прошло».

Ну а вдруг прилетит? И ты этого никогда не узнаешь, думал он. Нет, линия должна оставаться свободной и неповрежденной.

И снова — звонок!

Он обернулся без всякого интереса. Нетвердой походкой вернулся в аптеку и нашарил рукой трубку.

— Алло? — незнакомый голос.

— Прошу, — произнес старик, — не надо беспокоить меня.

— Кто это? Кто говорит? Кто это? Где вы находитесь? — удивленно выкрикивал голос.

— Одну минуту. — Старик заколебался. — Это Эмил Бартон. С кем я говорю?

— Здесь капитан Рокуэлл, ракета «Аполлон-48». Только что прибыла с Земли. Вы меня слышите, мистер Бартон?

— Нет, нет, это невозможно!

— Где вы находитесь?

— Ложь… — старик прислонился спиной к стенке телефонной будки. Глаза его застыли, он ничего не видел. — Это ты, Бартон, ты смеешься надо мной и снова лжешь мне!

— Здесь капитан Рокуэлл. Мы только что сели. В Нью-Чикаго. Где вы находитесь?

— В Грин-Вилла, — произнес он задыхаясь, — в шестистах милях от вас.

— Слушайте, Бартон, вы можете приехать сюда? У нас тут не все в порядке с ракетой, требуется ремонт. Вы можете приехать, помочь нам?

— Да, да!

— Мы в поле за городом. Вы к завтрашнему дню доберетесь?

— Да, но…

— Что?

Старик погладил ладонью телефон.

— Как там Земля? Как Нью-Йорк? Война закончилась? Кто сейчас президент? Что там вообще делается?

— Приезжайте, у нас еще будет масса времени поболтать.

— Там все в порядке?

— Да.

— Слава Богу. — Старик повесил трубку и выбежал.

Они там, после стольких лет, — это невероятно! — люди, подобные ему, и они увезут его к Земле, к ее морям, небесам и горам!

Он завел мотор. Он будет гнать машину всю ночь. Стоит рискнуть, чтобы увидеть людей, пожать им руки, снова услышать их голоса.

Этот голос. Капитан Рокуэлл. Нет, это не голос Бартона сорокалетней давности. Такой записи он никогда не делал. Или сделал? Во время очередного приступа депрессии, с цинизмом, сопутствующим состоянию опьянения, — разве тогда, однажды, не сделал он эту «фальшивую» запись «фальшивого» прибытия на Марс ракеты с синтетическим капитаном и воображаемой командой на борту? В бешенстве он дернул головой. Нет. Мнительный болван! Нашел время для сомнений. Он будет мчаться вровень с лунами Марса, не останавливаясь, всю ночь!

И взошло солнце. Он устал, сердце при каждом ударе словно проваливалось, пальцы едва держали руль. Но его подбадривала мысль об одном — последнем — телефонном звонке. Алло, Бартон молодой, говорит старый Бартон. Сегодня я улетаю на Землю. Я спасен! Слабая улыбка озарила его лицо.

Он въехал в тенистые пределы Нью-Чикаго на закате солнца. Выйдя из машины, он стоял, напряженно вглядываясь в площадку для посадки ракет, и тер кулаками покрасневшие глаза.

Поле было пусто. Никто не спешил ему навстречу. Не жал ему руку, не кричал, не смеялся.

Он почувствовал, как взбунтовалось его сердце. Он знал: сейчас перед глазами встанет чернота и появится ощущение, будто проваливаешься в разверстые небеса. Он заковылял к офису.

Там, внутри, аккуратным рядком притаились шесть телефонных аппаратов.

Он поднял тяжелую трубку.

Голос сказал:

— А я все гадал, доберешься ты живым или нет.

Старик молчал.

Голос продолжал:

— Капитан Рокуэлл докладывает. Будут приказания, сэр?