Ночной снайпер - [49]

— Вот это баба, — прошептал Михайлов. — Такую трахнуть — и умереть. Ты бы как, согласился?

— У него спроси. Где-то здесь должен быть наш заказчик, как ты думаешь? — спросил Корнеев. — Вон тот низенький, с белой бабочкой, тебе не кажется, что это он?

— Он самый. Алиби ему, вишь, нужно, — кивнул Михайлов. — Чтоб все его там видели. Мол, был рядом и сам при этом жизнью рисковал… Точно, он! Это ты сразу засек… Ты смотри, а?.. Не глаз, а алмаз. И еще он сам на окно все время поглядывает, заметил? Мол, чего тянете кота за хвост?.. А ведь больше других своего Луиса-Антонио обнимал, сука, всего облизал, а теперь, вишь, его сторонится, тварь позорная…

— Так мне в кого стрелять? — спросил Корнеев. — В заказчика или в заказанного?

— Нет, ну ты что, в натуре? — растерялся Михайлов. — Ты чего говоришь? Кто нам бабки даст?

— Ну так замолкни, — сказал Корнеев. — И не отвлекай…

Через минуту, не меньше, он почувствовал наконец это знакомое состояние единства с прицелом и с черно-седой шевелюрой Луиса-Антонио, когда тот встал и перегнулся в сторону крупье через круг рулетки, чтобы забрать свой выигрыш. Всего-то на несколько десятых долей секунд он мелькнул в рамке прицела, но этого было даже слишком много.

Приклад ощутимо толкнул в плечо, и Корнеев успел увидеть, как темная кровь брызнула из благородной седины Луиса-Антонио на белоснежную грудь его рыжеволосой спутницы, после чего он ткнулся головой в круг рулетки, а все вокруг сначала замерли от ужаса, потом попадали на пол.

После этого Корнеев и Михайлов неспешно спустились в ресторан, где до этого заняли столик, сделав заказ — венский шницель с тушеными овощами (они узнавали: это блюдо готовится не менее получаса, и Михайлов при этом недовольно сказал официанту, что здешним поварам сначала нужно поймать и зарезать теленка).

Шум и возбужденные разговоры среди присутствующих по поводу убийства в соседнем казино начались уже тогда, когда за окном отзвучали сирены полицейских машин, а они в это время разделывали ножами принесенные шницели, предварительно выпив по стакану местного вина.

— А что хоть случилось? — спросил по-немецки Михайлов у кельнера. — Отравился ваш клиент? Кто-то умер?

— В казино, рядом с нами, только что застрелили какого-то почтенного бизнесмена, — сказал тот. — Представляете, какие они теперь понесут убытки?

Еще через полтора часа, когда все более-менее утихло, они вышли из ресторана, сели в свою «тойоту» и не спеша отправились по ночному шоссе в сторону Базеля. Их несколько раз останавливали полицейские, смотрели документы, но все было в норме: паспорта польских бизнесменов и содержимое их багажника, поскольку свою винтовку спрятали под днище машины, куда полицейские ни разу не заглянули.

На другой день, когда выяснилось, что за ними никто не гонится и не ищет, Михайлов позвонил по сотовому в Москву Свириду, сказал, что гастроли проходят успешно, и тот от имени Коляна разрешил отдохнуть. То есть на время залечь и не высовываться. Они остановились в небольшом высокогорном мотеле «Карлхен», окруженном сосновым лесом. Внизу с одной стороны блестело озеро с живописными берегами, с другой была пропасть, над которой вилась кольцами узкая шоссейная дорога. Несмотря на позднюю осень, в гостинице было полно молодежи, а также семейные пары с многочисленной детворой.

С первого же дня Корнеев обратил внимание одну смеющуюся розоволицую и стройную блондинку, стоявшую возле стойки бара с каким-то высоким черноволосым мужчиной. Она неожиданно ему улыбнулась, так что Леха растерялся, а ее парень оглянулся и смерил Корнеева оценивающим взглядом. Михайлов, заметив эти переглядки, нахмурился, но ничего не сказал. Они сели за столик, и Михайлов заказал по-немецки две бутылки пива.

Пили, потом заказали еще, и за это время Корнеев пару раз переглянулся с той девицей. Теперь она смотрела на него ясно и прямо, ничуть не скрываясь. Зато ее спутник явно нервничал, но, похоже, не позволял себе сделать ей замечание. И опять Михайлов нахмурился, но ничего не сказал. Наконец мужчина обнял ее за талию и отвел к столику, где сидела пожилая пара, судя по всему ее родители.

Когда они пошли к своему номеру, Корнеев еще раз оглянулся. Она смотрела ему вслед, а мать со строгим видом подтолкнула ее локтем.

— Леха, предупреждаю сразу. К здешним девкам, которые при мужьях или женихах с папашами, лучше не цепляться, — сказал Михайлов уже в номере, распаковывая сумки. — Никакой любви с первого взгляда, ты меня понял? Скандалы нам ни к чему. А то, смотрю, глаза уже разбежались, а губы раскатались… Потом поедем к морю и найдем тебе шлюшку. А здесь даже не вздумай! Опасно, можно попасть знаешь как? Лучше иметь дело со своими. Но наши шалашовки сюда пока не добрались, а эти, которые тебе улыбаются и глазки строят, запросто могут позвать полицейского, и судья за сексуальные домогательства даст срок. Тюрьмы здесь хорошие, не спорю, получше наших интуристовских гостиниц, но там ни черта не заработаешь. Вот когда переедем поближе к морю, в Ниццу, там с этим будет попроще. Там и землячек будет полно, можно их задействовать. Хоть поговорить сможешь. Лучше наших все равно никого нет, понял? Это не я говорю, так в книге Гиннесса записано.