Ночной скиталец - [122]

Но, переступив порог, она удивилась и немного испугалась, поскольку за дверью никого не было. Как будто невидимая рука впустила ее.

Сквозь нее пробежал холодок, и Розалин почудилось, что она услышала низкий голос, шепчущий ей на ухо: «Помоги ему».

Или это было побуждение ее собственного сердца, которое бешено забилось в груди. Она оглядела огромную комнату в поисках Ланса.

Розалин почти вздохнула с облегчением, когда увидела мужа, молча сидящего на одном из стульев, согнувшись, спиной к ней, как будто охранял тело брата. Вэл был бережно уложен на столе перед ним.

Но когда она отважилась подойти ближе, то была потрясена, обнаружив, что Ланс плачет. Его мучительные рыдания были тихими и сотрясали все тело.

До этого Розалин никогда не видела, чтобы мужчина плакал, даже ее собственный сентиментальный отец. Увидев, что Ланс поддался столь не свойственной ему слабости, она ощутила пустоту. Ее сердце сильно сжалось от страха и неуверенности.

Розалин поднесла руку ко рту, в горле застрял комок. Казалось, вряд ли она имеет право наблюдать за этим. Безусловно, Ланс не захочет, чтобы она видела его в таком состоянии, и Розалин не имела ни малейшего понятия, как облегчить его страдания.

Девушка замерла, собираясь тихо уйти, но внезапно Ланс поднял голову, его сильное красивое лицо было залито слезами. Нащупав руку брата, он прерывисто прошептал:

— Боже, Вэл! Пожалуйста… Забери мою боль.

Эти обрывистые слова глубоко тронули душу Розалин, и она пристально смотрела на Ланса, как будто впервые увидела его. Не легендарного героя. Не израненного солдата. Даже не негодяя, который сначала очаровал, а затем обманул ее.

А простого человека, который отчаянно нуждался в ее любви. Больше, чем кто-либо когда-то нуждался в ней. С мужеством и спокойствием, которые она и не подозревала за собой, Розалин подошла прямо к мужу и положила руку ему на плечо:

— Ланс? — Ощутив прикосновение, он резко обернулся, глядя на жену тусклыми, покрасневшими глазами. — Отдай ее мне, — пробормотала она.

— Что? — слишком потрясенный своим горем, чтобы понять, он попытался отмахнуться от нее.

— Боль, — мягко, но настойчиво продолжала Розалин, протягивая к нему руки, — отдай ее мне.

Он долгое время в оцепенении смотрел на нее, а затем с неистовым криком сжал ее в объятиях, уткнувшись лицом в складки юбки.

Полуденные тени тянулись через всю комнату башни. Неестественная тишина нависла над Замком Леджер. Это мрачное спокойствие могло означать только присутствие смерти.

Розалин села на край задрапированной парчой кровати колдуна, наблюдая за мужчиной, которого держала в своих объятиях последний час, успокаивая, утешая и лаская. Разделяя его горе и проливая горячие слезы. Никогда еще она не чувствовала себя так близко к Лансу.

Но сейчас…

Ужасное молчание окутало ее мужа: оно было таким же пугающим, как ярость его горя. Он позволил слугам унести Вэла прочь, так чтобы его могли подготовить к похоронам. Более того, Ланс сам должен был подготовиться.

Розалин с тревогой следила за его движениями, когда он снял свои башмаки и вытащил из-под кровати тяжелые сапоги для верховой езды. Небритый, взлохмаченный, он откинул назад свои спутанные темные волосы, а затем сунул ногу в изношенную потертую кожу.

Розалин стремглав бросилась к нему, сидящему на краю кровати. Их разделяло меньше дюйма[28]. Тогда почему у нее появилось паническое ощущение, что он каким-то образом вот-вот ускользнет от нее?

— О чем ты думаешь? — спросила она.

Ланс оглянулся на нее и попытался нежно улыбнуться, хотя было совершенно ясно, что это стоило ему больших усилий.

— О Вэле. — Ланс впервые решился произнести имя брата при ней. Конечно, это был добрый знак. Если бы только голос Ланса не звучал так мрачно. — Я думал о том, что Вэл мог опасаться только одного: не найти свою избранную невесту и закончить жизнь, блуждая в вечности нелюбимым и одиноким. Но именно это с ним и случилось.

— Нет, — Розалин протянула руку и нежно сжала его пальцы. — Не важно, куда он ушел. У него всегда будет наша любовь.

— Твоя привязанность была великой радостью для него, дорогая. Однако моя никогда не приносила брату ничего хорошего.

Ланс наклонился, всовывая другую ногу в сапог.

Сердце Розалин упало. Это было именно то, чего она так боялась: что рано или поздно Ланс обрушит на себя потоки обвинений за то, что случилось с Вэлом.

— Ланс, — пробормотала она, — ты не должен винить себя.

— За то, что искалечил его, а затем стал причиной его смерти?

Она только хотела утешить любимого, но эти неожиданные слова привели ее в недоумение:

— Ис-искалечил его?

— Да, — губы Ланса горько скривились. — Еще один потрясающий факт обо мне, которым я пренебрег и не рассказал тебе, дорогая моя. Я один несу ответственность за хромоту Вэла.

— Но это, безусловно, был какой-то несчастный случай.

— Если только можно назвать несчастным случаем то, что он оказался на поле боя, чтобы спасти мою жизнь!

— Вэл последовал за тобой в битву? — в недоумении спросила Розалин. — Я не знала, что он тоже был солдатом.

— Он им не был. Вэл только последовал за мной, потому что… потому что… — Ланс резко поднялся с кровати, устало проведя рукой по осунувшемуся лицу. — У Вэла есть… — Ланс болезненно вздрогнул, когда поправил себя, — я имею в виду, была необычная способность чувствовать, что я попал в беду, независимо от того, где находился. Как будто между нами существовала какая-то странная связь, возможно, потому что мы были близнецами или Сент-Леджерами. Он говорил, что пронзительно холоднее ощущение возникает прямо здесь. — Ланс положил руку на область сердца. — До прошлой ночи я никогда не чувствовал ничего подобного. Возможно, потому что Святой Валентин прежде никогда не попадал в неприятности.