Ночной поезд в Мемфис - [23]

— Моя дорогая, я на службе. К тому же меня никогда не утомляют «общетуристские достопримечательности». Я много лет, например, не была внутри пирамиды Тети.

— Это, кажется, следующий пункт нашей программы? У меня в голове все перемешалось, — призналась я.

— Ничего удивительного. Мы втискиваем в один день слишком много. Голова переполнена. Если не хотите, можете не ходить.

— Да, наверное, не пойду. Вы идите, а я посижу здесь и полюбуюсь видом.

После насыщенного утра и обильного обеда все, кроме самых энергичных, немного сникли. Некоторые остались в автобусе, другие побрели покупать сувениры, в которых не было недостатка. Не более дюжины изъявили желание осмотреть пирамиду изнутри. Среди последних были Брайт, Свит и огромная квадратная женщина, как мне сказали, знаменитая писательница. Вот ее никто не обвинил бы в оскорблении приличий, принятых у щепетильных египтян: от шеи до щиколоток она была закутана в развевающиеся покрывала, а из-под легкого шарфа на голове виднелись лишь нос и глаза. Ее лицо показалось мне смутно знакомым, но я не могла припомнить, где именно его видела, однако подумала, что припомнить надо. Не так уж много знаменитых романисток являются обладательницами заметных усиков.

— Как ее зовут? — шепотом спросила я у Элис.

— Луиза Фенклифф. Но печатается она под псевдонимом Валери Вандин. Слышали когда-нибудь?

Слышала. Даже — грешна — читала пару ее романов. Она была одним из любимых авторов Шмидта. Из художественной литературы Шмидт читает только два вида книг: лихо закрученные детективы с участием тощих крутых сыщиков и чувствительные исторические романы с участием беззащитных и знойных героинь. Другими словами, насилие и секс. Я недоверчиво оглядела массивные стати, колыхавшиеся впереди меня. У этой дамы, должно быть, невероятно живое воображение: для человека с таким сложением сексуальная гимнастика, которую она описывает в столь интересных подробностях, физически недоступна.

Так вот почему она показалась мне такой знакомой! Правда, на фотографиях, публиковавшихся на обложках ее книг, усы и морщины, пересекавшие лоб, обычно затушевывали. И отметали пару лишних подбородков.

— Ее героини как на подбор — высокие, стройные блондинки, — тихо сказала я.

Элис хихикнула:

— Интересно будет посмотреть, как ей удастся засунуть высокую стройную красотку в роман о Древнем Египте. Насколько я понимаю, она собирает материал именно для такого романа.

Луиза, запрокинув голову, изучала осыпавшуюся грань пирамиды.

— А где же Надписи На Пирамидах? — с пафосом вопрошала она. Фейсал почти наверняка слышал вопросы и поглупее этого, а потому терпеливо объяснил:

— Внутри пирамиды, мисс Вандин. Вы идете?

Вместо ответа она повернулась к нему спиной и спросила Элис:

— А вы?

— Да, собиралась.

— В таком случае я — с вами. Мне нужно, чтобы кто-нибудь перевел кое-какие из этих текстов; хочу услышать эхо магических заклинаний, отражающееся от стен погребального покоя. — И, воздев руки к небу, она продекламировала: — О боги подземного царства, примите этого фараона с миром! О небесные водители, обрушьте венец Анубиса на всех, кто посмеет осквернить эту гробницу!

Для Фейсала это было уже слишком.

— Боюсь, такого текста здесь нет, мисс Вандин, — сказал он.

Она несколько раз смерила его презрительным взглядом:

— Откуда вам знать? Доктор Гордон специалист...

— Но не по настенным текстам пирамид, — перебила романистку Элис. Ее лицо вспыхнуло, но все же не так ярко, как лицо Фейсала. Очень спокойно она продолжила: — Докторская диссертация Фейсала касается, в частности, сравнения текстов на стенах пирамид и на саркофагах. Он окончил Оксфордский и Чикагский университеты. Знаете, я, пожалуй, не пойду с вами. Там внутри воздух... спертый.

После того как группа исчезла в чреве пирамиды, я сказала:

— Браво, Элис. Твердо, но элегантно.

— Слишком элегантно. — Элис сняла шляпу и принялась обмахивать пылающее лицо. — До нее все равно не дошло. В каждой группе попадаются подобные особы. Не знаю, зачем я старалась: чванство и невоспитанность неистребимы.

— А почему при такой квалификации Фейсал служит гидом?

Элис пожала плечами:

— Трудно найти работу. Не вам это объяснять.

— Вы правы. — Воспоминание о том, на какие уловки пришлось пойти, чтобы получить мое нынешнее место, заставило меня съежиться от стыда. Шантаж слишком сильное для этого слово, хотя...

— Его отец — незначительный чиновник, — продолжала Элис, — хотя и вполне уважаемый, но не более того. Он положил жизнь на то, чтобы его сын — единственный сын — сделал блестящую карьеру. Можете себе представить, какое колоссальное давление испытывает Фейсал в семье?

— Да. Думаю, люди в общем-то везде похожи друг на друга.

— В некотором смысле да, — усмехнулась Элис. — Но очень отличаются друг от друга в других отношениях. Давайте посмотрим еще несколько мастаб, хотите? Если вы любите рельефы, там есть несколько совершенно замечательных. Или предпочитаете Серапеум? Это далековато, но...

— Не такая уж я любительница глубоких и темных подземелий.

Я сказала это не думая, но, сказав, пожалела, что поступила неосторожно, даже если речь шла о таком доброжелательном человеке, как Элис. Она не стала развивать эту тему, просто кивнула.