Ночной поезд - [71]

Я затеяла опасную игру. Хотя я думала, что брожу по Лондону наугад, без всякой цели, ноги принесли меня в одно место, которого я избегала.

Они принесли меня прямиком к одному светофору в центральном Лондоне. Это был обычный, заурядный перекресток вблизи Юстон-роуд[56]. Ограждения, когда-то покрытые цветами с прикрепленными к ним душераздирающими записками, были голыми уже в течение пяти лет.

Мимо проехал велосипедист. Он был одет в лайкру и ехал на гоночном велосипеде. Возможно, он работал курьером и спешил по делам, поэтому не остановился на красный свет. Мне захотелось крикнуть ему, рассказать обо всем.

Я уже стояла здесь прежде. Я повернулась и убежала со всех ног. Я неслась по Лондону, пока это место не осталось далеко позади.

Когда позвонил Алекс, я сидела в баре около отеля, пила водку с тоником и усиленно думала. Мелодия «На грани» заставила меня подскочить. Поначалу у меня не было желания отвечать, но потом я все же взяла трубку, потому что хотелось поговорить, а со времен нашего утреннего разговора я едва сказала пару слов.

– Привет, – поздоровалась я.

– С вами все хорошо? – В его голосе звучала озабоченность. – Айрис, у вас какой-то потерянный голос.

– Вы можете определить это по одному слову? Нет, со мной все нормально. Просто немного… нахлынули воспоминания. Все отлично.

– Да, это, наверное… – Алекс умолк, чему я была очень рада. – Послушайте. Мне повезло. Я подумал, что в сложившихся обстоятельствах надо проверить Хитроу[57], и я попытал счастья: позвонил в их местную полицию в конце дня и притворился своим собственным боссом. И они сделали проверку рейсов без бумажной волокиты. Так вот, я сам не могу поверить, но, похоже, это правда. Айрис, согласно спискам, вы сели в самолет через несколько часов после того, как был убит Гай Томас. Во всяком случае, кто-то под вашим именем. Из Хитроу.

Я не могла в это поверить. Я все еще рассматривала вероятность, что это Лори что-то сделал с моим паспортом, хотя и знала, что ничего подобного быть не могло.

– И куда я улетела? – выдавила я.

– В Бангкок. Вам выдали туристическую визу, и вы до сих пор находитесь в Таиланде. Послушайте, я собираюсь приехать в Лондон, как и говорил.

– А вы сообщили… то есть я понимаю, что вы сами из полиции, но вы сообщили полицейским в Пензансе?

Я хотела, чтобы он ответил «нет». Я хотела, чтобы он повел себя как полицейский в кино, который выходит из-под контроля и предпринимает свое собственное, неофициальное расследование. Мне хотелось, чтобы Алекс сказал: мы вместе разыщем Лору, не привлекая излишнего внимания. Но он ответил иначе:

– Да, конечно. Но они отреагировали без энтузиазма. Собственно говоря, сначала они вообще предложили занести вас в разряд психов. Но до этого не дошло. Они посмотрят, что можно сделать, но я вас особенно не обнадеживаю. Я буду следить за этим вместе с вами. Потому что вы правы. Если можно.

– Можно, – сказала я.

Едва дав отбой, я осушила свой бокал и встала. Мое рассиживание и распитие спиртных напитков в одиночку никак не способствовало пользе дела.

Глава 21

Я сидела на скамейке в Сент-Джеймс-парке и пялилась в свой телефон. Было так холодно, что мои пальцы едва двигались. Прежде я и представить себе не могла, что стану сидеть в красивом парке в огромном городе, где рядом сидят на камушках пеликаны, справа находится дворец, слева – Уайтхолл[58], где люди повсюду заняты чем-то интересным, и пытаться разобраться в «Твиттере».

Тем не менее именно этим я занималась. Если Лара находится в Таиланде, она неизбежно будет выходить в Интернет. А в таком случае сможет использовать и свой аккаунт в «Твиттере». Я знала о нем, поскольку СМИ раскопали, что она лишь однажды разместила там твит такого содержания: «Пытаюсь научиться пользоваться «Твиттером».

Однако у нее оказалось свыше двадцати семи тысяч подписчиков. Все эти люди регулярно посещали ее страницу в социальной сети, просто на тот случай, если эта громкая драма продолжится на просторах Интернета. Мир – странная штука.

Для меня же это был один из возможных способов связаться с Ларой. «Фейсбук» не подходил, потому что я не была среди ее друзей, а настройки ограничения доступа не позволяли мне отослать ей сообщение.

У меня изо рта облачками вылетал пар. Слабые и бледные облачка эти растворялись в студеном воздухе, неотвратимо обещавшем снег. Другие люди спешили через парк, топая ногами в дорогих ботинках, дрожа в дешевых анораках, – каждый из них направлялся туда, где есть стены и обогреватель.

Я завела аккаунт в «Твиттере». Моей картинкой, как у Лары, было яйцо, и я выбрала себе имя в честь моих бедных кошек: я назвалась @desi_ophelia. Это был целый мир. Спустя некоторое время я осознала, к собственному ужасу, что по-прежнему не могу отослать Ларе частное сообщение, даже подписавшись на ее аккаунт, так как для этого надо было, чтобы она подписалась на мой. Я заставила свои замерзающие пальцы напечатать нечто, что выдержит испытующий взгляд любого постороннего человека.

Вот что в итоге гласил мой первый твит: «Привет, Лара. Это Айрис. Надеюсь, у тебя все хорошо. Если ты увидишь это сообщение, не могла бы ты мне ответить? Я знаю, что ты невиновна».