Ночной поезд - [116]

Леон положил наши чемоданы на тележку.

– Вот так, – сказал он. – Идем на таможенный контроль.

Я схватилась за живот.

– Туалет! – простонала я. – Вернусь через секунду. Извини.

Я удалилась от него, держа в руках только свою сумочку. Я проделывала это и раньше. Высоко держа голову, я шагала насколько могла небрежно и элегантно, через зону таможни, к главному вестибюлю аэропорта, притворяясь, что спешу к туалетам.

В прошлый раз, когда я это проделывала, Рэйчел вслед за мной так и не вышла.

На этот раз позади остался Леон. Я едва смела надеяться, что он не появится рядом со мной через минуту, не возьмет меня под руку и не увлечет к следующей стойке регистрации.

Я спросила себя, что мне делать. Я была одна. Я не знала, куда идти. У меня не было телефона и денег, и я могла не успеть сбежать. Леон вот-вот появится. Но пока его не было.

Я пыталась сосредоточиться. Мне надо уходить. Я не могла придумать, что делать, но знала, что действовать должна быстро.

Сосредоточиться.

Я обернулась и посмотрела назад. Леон до сих пор не появился. Я не могла никуда пойти без денег. Леон забрал все мои немногочисленные вещи. Он забрал мой разум, мою память и мою жизнь. Я бесцельно брела вперед, направляясь приблизительно к выходу.

Я замерла на месте, а мимо проходили люди. Здесь мощно работал кондиционер. Маленькие волоски на моих руках встали дыбом. Леон будет тут через мгновение, а я не могла собраться с мыслями.

Я стояла и ждала. Люди выходили из дверей, но среди них не было Леона. Он не выходил.

Прошло еще какое-то время, а он так и не вышел.

Я решила посидеть здесь немножко. Я опустилась на пол, скрестила ноги и стала ждать.

Через какое-то время я почувствовала, как кто-то дотронулся до моего плеча.

– Вставай. Пойдем. Идем со мной.

Но это был не его голос. Не Леон взял меня за руку и помог встать на ноги.

– Идем, подружка. Идем. Твой безумный план, кажется, сработал. Вставай. Ты в безопасности, Лара. Его нет. – Она положила руки на мои плечи и развернула меня к себе. Я перевела на нее взгляд. – Лара, все будет хорошо. Мы о тебе позаботимся.

Я осмотрелась. Кто это «мы»?

Неподалеку стояли и наблюдали за нами пятеро полицейских. Это меня испугало.

– Не волнуйся, – произнесла она. – Твои несчастья закончились. Только не говори им, что мы сделали с Леоном, ладно? Это секрет. Полиции незачем об этом знать. Я позвонила, и они его остановили. Дело сделано. Смотри, вот это Алекс. Ему тоже не говори. Он из Фалмута. Я сто раз ему звонила, но он не отвечал, поскольку летел сюда, чтобы встретиться со мной. Чтобы найти тебя.

К нам подошел высокий белый мужчина. Он посмотрел на Айрис, и та кивнула.

– Здравствуйте, Лара, – заговорил он. – Алекс Зеловски. Вы меня не знаете, но должен сказать, что для меня честь и удовольствие наконец встретиться с вами.

Я посмотрела на Айрис. Мы больше не были с ней похожи, ведь она отрезала волосы. Это напомнило о моем парике. Я протянула руку и стащила его с головы. Она взяла его у меня и положила в свою сумку.

– Ну вот, другое дело, – сказала она. – Лара Уилберфорс. Лара Финч. Добро пожаловать обратно. Мы отвезем тебя домой.

Эпилог

Айрис

Сентябрь

Я стояла на кладбище в западном Лондоне, беседуя, как всегда, с человеком, которого там не было. Я разговаривала вслух, потому что поблизости не было посторонних и я не чувствовала неловкости. Я провела несколько лет, разговаривая с этим умершим мужчиной; как оказалось, с этой привычкой трудно расстаться.

Косые лучи осеннего солнца светили мне прямо в глаза, и я щурилась, хотя мне было холодно. Разговаривая, я притопывала, стараясь согреть легко обутые ноги. Мне не хотелось расставаться с сандалиями, которые я купила в Бангкоке, несмотря на то что сейчас для них явно было слишком холодно. Собственно говоря, я до сих пор была одета по-летнему. Год выдался эмоциональный, но в целом, как ни странно, счастливый.

Передо мной стоял надгробный камень с его именем: Лоренс Джонатан Мадаки. Под именем – даты рождения и смерти, между которыми тридцать два года. Я принесла ему цветы, и странным образом их вид на могиле оказал на меня утешительное действие. Этот общепринятый способ поминовения пробудил во мне огромное чувство солидарности с невидимыми мне остальными посетителями, которые тянутся к другим могилам, поминают других людей.

– И вот я уезжаю, – сказала я ему. – Ты ведь не возражаешь, правда? Знаю, что не возражаешь. Ты бы хотел, чтобы я поехала. – Я вежливо оставила ему время для ответа. – Все решено и организовано. Ну, почти все. На самом деле я в ужасе. Но это должно быть потрясающе. Зачем покупать лотерейный билет, если не собираешься использовать свой приз на что-нибудь судьбоносное? Мне надо это сделать. Я всегда буду скучать по тебе, Лори. Всегда. Ты навсегда останешься любовью моей жизни. Но поскольку тебя здесь нет и поскольку все так коротко и непредсказуемо, думаю, мне лучше жить дальше.

Я чувствовала его одобрение. Хотя на самом деле оно не излучалось из его могилы, я знала, что тот Лори, которого я любила, хотел бы, чтобы я так поступила.

Я оставила дом в Будоке, а неистовые шекспировские кошки нехотя переехали к Сэму Финчу, который как раз начинал постигать, насколько завидным женихом является одинокий бездетный мужчина на четвертом десятке лет. В прошлый раз, когда я с ним разговаривала, он сказал: