Ночной дозор - [20]

Они еще немного полюбовались птицей, восхищаясь ее парением, изящными нырками и взлетами. Чтобы лучше видеть, Вив сняла солнечные очки; Реджи отвлекся от пустельги и смотрел на нее.

– Так лучше, – сказал он. – А то как со слепой разговариваешь.

Вив откинулась на плед и закрыла глаза.

– Тебе к слепой не привыкать.

– Ха-ха.

Немного погодя Реджи перегнулся через нее и что-то взял. Через секунду Вив почувствовала на лице щекотку и махнула по щеке, сгоняя муху. Оказалось, это Реджи щекотал ее концом длинной травинки. Вив снова закрыла глаза – пускай его балуется. Травинка пропутешествовала по лбу и носу, повторила изгиб губ и вернулась к вискам.

– Ты поменяла прическу, да? – спросил он.

– Сто лет уж как постриглась... Щекотно!

Травинка прижалась плотнее.

– А так?

– Так лучше.

– Мне нравится.

– Что?

– Прическа.

– Да? Ничего особенного.

– Тебе идет... Открой глаза, Вив.

Она открыла, но тотчас снова зажмурилась:

– Солнце бьет.

Реджи поднял над ее лицом руку, создавая тень.

– Теперь можно, открывай.

– Зачем?

– Хочу посмотреть на твои глаза.

Вив засмеялась:

– Чего вдруг?

– Просто хочу.

– С последнего раза ничего нового.

– Это ты так считаешь. Женские глаза всегда разные. Вы как кошки, большинство из вас.

Он щекотал ей лицо, пока она не подчинилась и снова открыла глаза. По-дурацки распахнула во всю ширь.

– Не придуривайся, – попросил он. Вив сделала нормальные глаза. – Вот так хорошо. – Взгляд его был нежен. – У тебя чудесные глаза. Они прекрасны. Они – первое, что я в тебе заметил.

– А я думала – ноги.

– Ноги тоже.

Он смотрел ей в глаза, потом отбросил травинку, нагнулся и поцеловал. Губами медленно раздвинул ее губы, нежно проникая в рот. От него еще пахло ветчиной; ветчиной и джином. Наверное, от меня тоже пахнет, подумала Вив. Поцелуй длился, но мешала какая-то крошка – то ли мясная, то ли хлебная, – и Реджи оторвался, чтобы снять ее с языка. Когда он вернулся, поцелуй стал грубее, и сам он навалился тяжелее. Рука его прошлась по ее телу от шеи до бедра, потом вернулась наверх и обхватила грудь. Рука была горячая и тискала крепко, почти до боли. Когда она выпустила грудь и задергала пуговицы на платье, Вив ее придержала и подняла голову.

– Вдруг кто-нибудь придет, Редж?

– На мили кругом ни души!

Рука дергала пуговицы.

– Не надо. Помнешь.

– Тогда сама расстегни.

– Ладно. Погоди.

Вив осмотрелась, боясь, что кто-нибудь подглядывает, спрятавшись в тени деревьев. Солнце лупит, как прожектор, место ровное и совершенно открытое. Впрочем, все тихо, слышны лишь ручей, птицы и неутомимая листва. Вив расстегнула две пуговицы, затем, помешкав, еще две. Реджи стянул верх платья на плечи, открыв лифчик; губами приник к шелковой чашке, нащупал и потянул сосок. От прикосновения Вив заерзала. Но вот странно: она желала его сильнее в машине, когда еще проезжали Степни,¹⁵ она хотела его больше, когда стояли на мосту. Губами Реджи крепко впился в грудь, а рука его снова поехала вниз к бедру. Она стала задирать подол, и Вив опять ее перехватила, снова сказав:

– Вдруг кто-нибудь увидит?

Реджи отцепился и отер рот. Потянул плед.

– Накроемся этим.

– Все равно могут увидеть.

– Господи, Вив! Сейчас меня уже не остановит целый отряд герл-скаутов, пройди он мимо! Ей-богу, лопну! Меня весь день распирало при мысли о тебе!

Брехня, подумала она. Сплошной треп – и здесь, и в машине; уже вообще ничего не хотелось. Реджи натянул сверху плед, подоткнул с боков и снова полез к ней между ног. Вив крепко сжала бедра. Встретив его взгляд, помотала головой – пусть думает, что хочет.

– Я сама... – сказала она и, одну за другой расстегнув пуговицы на ширинке, рукой скользнула внутрь.

От прикосновения Реджи застонал и дернулся.

– О Вив! Господи, Вив! – бормотал он.

Резинка его трусов мешала и резала руку; чуть погодя, Реджи сам выпростался и прикрыл ее руку своей. Он крепко зажмурился, но руку так и не убрал; в конце вообще показалось, что он вполне мог бы справиться своими силами. Клетчатый плед над кулаками вздымался и опадал. Пару раз Вив приподнимала голову и тревожно оглядывалась.

Рука работала, а в голове роились воспоминания о годах, когда Реджи служил в армии. Встречаться приходилось в гостиничных номерах – грязных комнатках, но это не имело значения. Главное – они были вместе. Соединение тел, ощущение кожи и дыхания другого. Вот что такое, когда тебя распирает при мысли о другом. Не как сейчас. Без шуточек о пуховых перинах и уголках влюбленных.

В самую последнюю секунду он стиснул ее руку, устроив ловушку для спермы. Потом со смехом отвалился, потный и раскрасневшийся. Вив не сразу убрала руку. Реджи приподнял голову, отчего кожа на горле собралась гармошкой. Его тревожило состояние брюк.

– Не пролилось?

– Надеюсь.

– Осторожнее.

– Сама осторожность.

– Умничка.

Реджи заправился и застегнул пуговицы. Вив огляделась в поисках платка или салфетки, но в конечном счете вытерла руку о траву.

– Очень полезно для земли, – одобрительно усмехнулся Реджи. Он был полон жизни. – Тут вырастет дерево. Однажды придет девушка без трусиков, влезет на него и с моей помощью станет женщиной. – Он раскинул руки. – Иди поцелуй меня, прелесть моя!