Ночной дозор - [19]

– Не дай бог встречный, нам кранты, – сказал он.

Вив поняла, что он думает о том, как все обернется, если вдруг они попадут в аварию, разобьют машину, застрянут...

Внезапно дорожка пошла под уклон, потом свернула, и они оказались на утопавшей в зелени потрясающе красивой опушке возле ручья. Реджи поставил машину на тормоз и выключил мотор; мгновенье они сидели, изумленные и оглушенные покоем этого места. Потом открыли дверцы и стали нерешительно выбираться, чувствуя себя незваными гостями: здесь не было иных звуков, кроме журчанья ручья, криков птиц и шелеста листьев.

– Да уж, это тебе не Пиккадилли, – сказал Реджи, наконец выбравшись из машины.

– Здесь чудесно.

Говорили почти шепотом. Потянулись, размяли затекшие ноги и по густой траве прошли к ручью. Посмотрев вдоль берега, они увидели полускрытое деревьями старое каменное строение с разбитыми окнами и развалившейся крышей.

– Мельница. – Реджи взял Вив за руку и двинулся к дому. – Вон ось колеса. Наверное, раньше здесь была настоящая река.

Вив потянула назад:

– Вдруг там кто-нибудь есть.

Но никого не было. Дом давно забросили. Сквозь плиты пола росла трава. В стропилах возились голуби, пол укрывали птичий помет, осколки шифера и стекла. Давнишнее кострище, пустые банки и бутылки, на стенах похабные надписи. Банки заржавели, бутылки в серебристой патине.

– Бродяги, – сказал Реджи. – Или дезертиры. И парочки. – Они пошли обратно к ручью. – Точно, это уголок влюбленных.

Вив ущипнула его руку.

– Немудрено, что ты его отыскал.

С наигранной стыдливостью Реджи поднес ее пальцы к губам:

– Ну что тут скажешь? Да, некоторые мужчины наделены этим даром.

Утратив благоговение и осторожность, оба говорили уже в полный голос, словно уверовав, что живописное местечко принадлежит им, что оно лишь ждало, когда они придут и заявят свои нрава. Пройдя по ручью в другую сторону, они увидели мост. Взошли и, стоя на середине, выкурили по сигарете. Реджи обнял Вив за талию, потом его рука спустилась к ягодицам, поглаживая их большим пальцем и заставляя платье с нижней юбкой скользить по шелку трусиков.

Бросили окурки в ручей и смотрели, как их уносит течением. Вглядевшись пристальнее, Реджи сказал:

– Тут рыба есть! Большая, зараза!

Он спустился к ручью, снял часы и окунул руку.

– Щиплется! – Он взбудоражился, как мальчишка. – Будто стайка девушек целует! Наверное, решили, это рыба-мужик! Во, думают, повезло!

– Они думают, ты – обед, – откликнулась Вив. – Гляди, палец засосут!

– Что ж, девушки это любят, – плотоядно осклабился Реджи.

– Ну да, девицы твоего круга.

Реджи брызнулся водой. Вив засмеялась и отбежала. Стерла попавшие на очки капли, запачкав стекла.

– Ну вот что ты наделал!

Возле машины с открытыми дверцами устроили пикник. На траве расстелили клетчатый плед, который Реджи достал из багажника. Появились бутылка джина с апельсиновым соком и пара стаканчиков – розовый и зеленый. По обкусанным и побитым краям, царапавшим губы, Вив догадалась, что стаканчики служили детям. К этому она уже привыкла, обижаться без толку. В машине джин нагрелся; от глотка в животе сразу запекло, пришла расслабленность. Вив развернула сэндвичи. Реджи ел быстро и жадно – не успев прожевать, снова кусал и болтал с набитым ртом:

– Это канадская ветчина, да? Знаешь, совсем недурственно.

Он ослабил галстук и расстегнул пуговицу воротничка. Солнце било ему в лицо, заставляя морщиться, отчего на лбу и у носа залегли складки. Ему тридцать шесть, подумала Вив, однако с недавних пор он выглядит старше. Лицо смуглое – след итальянской крови, карие глаза еще очень красивы, но волосы редеют: кожа просвечивала по всему черепу, аккуратной плешки не получалось. Крупные и очень ровные зубы, которые помнились ослепительно белыми, теперь пожелтели. Кожа на горле одрябла, наметились складки возле ушей. Он стал похож на отца, думала Вив, глядя на жующего Реджи. Как-то раз он показал отцовскую фотографию. Можно дать лет сорок.

Перехватив ее взгляд, Реджи подмигнул, и в душе вспыхнула былая незамутненная нежность. Когда покончили с сэндвичами, он привлек ее к себе, и они улеглись на плед; он обнял ее одной рукой, она щекой пристроилась на твердой теплой выемке между его плечом и грудью. Время от времени она неловко поднималась, чтобы глотнуть джина, потом допила все одним глотком и бросила пустой стаканчик. Реджи потерся лицом о ее волосы, цепляясь колючим подбородком.

Вив смотрела на небо в рамке качающихся верхушек деревьев. Толстые ветви еще сохраняли листья – красные, золотистые и желтовато-зеленые, точно военная форма. Совершенно безоблачное небо синело летней голубизной.

– Что это за птица? – показала Вив.

– Эта? Стервятник.

Вив пихнулась.

– Ну правда, какая?

Реджи глянул из-под руки.

– Пустельга. Видишь, как парит? Готовится пикировать. За мышью.

– Бедная мышка.

– Во, пошла!

Реджи приподнял голову, и Вив щекой почувствовала, как напряглись мышцы его груди. Птица упала камнем и снова взмыла. В когтях ничего не было. Реджи опять улегся.

– Промазала.

– Вот и хорошо.

– Просто у нее тоже обед. Ведь она имеет право перекусить?

– Это жестоко.

– Вот уж не знал, что ты у нас такая мягкосердая, – засмеялся Реджи. – Смотри, второй заход!