Ночной цирк - [7]

Мальчик кивает.

— Я люблю читать, — говорит он. — Здесь недостаточно книг. Я уже прочел все.

— Хорошо.

Без предупреждения мужчина в сером костюме бросает свою трость в мальчика. Тот легко, без колебания, одной рукой ловит ее, хотя его глаза сузились в замешательстве, пока он переводит взгляд с трости на мужчину и обратно.

Мужчина сам себе кивает и возвращает свою трость, доставая из кармана светлый платок, чтобы вытереть с трости следы пальцев мальчика.

— Очень хорошо, — говорит мужчина. — Ты пойдешь ко мне в обучение. Заверяю тебя, у меня очень много книг. Я сделаю необходимые распоряжения, и затем мы продолжим наш путь.

— У меня есть выбор?

— Желаешь остаться здесь?

Мальчик задумывается на мгновение.

— Нет, — говорит он.

— Прекрасно.

— А Вы не хотите узнать, как меня зовут? — спрашивает мальчик.

— Имена не настолько важны, как полагают люди, — говорит мужчина в сером костюме. — Этикетка, призванная обозначить тебя или это заведение, или твоих умерших родителей не имеет для меня ни значения, ни ценности. Если ты находишь, что тебе необходимо имя, можешь выбрать любое. Сейчас в этом нет необходимости.

Мальчика отсылают собирать свои скудные пожитки. Мужчина в сером костюме подписывает документы и отвечает на вопросы директрисы, которую не совсем устраивают его ответы, но она не против происходящего.

Когда мальчик готов, мужчина в сером костюме выводит его из серого здания и больше не возвращается.

Уроки чародейства

1875–1880

Селия растет среди театральных рядов. В основном в Нью-Йорке, но бывают и продолжительные поездки в другие города. Бостон. Чикаго. Сан-Франциско. Случайные поездки в Милан, Париж или Лондон. Они сливаются в дымке необходимости, бархата и опилок, порой она не может сказать, в какой стране находится, да это и не важно, по сути.

Пока она маленькая, отец водит ее повсюду, выставляя напоказ в дорогущих нарядах, словно любимую маленькую собачонку, перед коллегами и знакомыми в пабах после представлений.

Когда он решает, что она слишком громоздка для аксессуара, он бросает ее в гримерных и отелях.

Она гадает, вернется ли он сегодня ночью или нет, но он неизменно приходил, спотыкаясь в самое неподобающее время; иногда гладил ее по голове, пока она претворялась, что спит, а иногда и вовсе ее не замечал.

Ее уроки стали менее формальными. Если раньше он усаживал ее в обозначенное, хоть и не регулярное, время, то теперь он испытывал ее постоянно, но — никогда в присутствии посторонних.

Даже такую простую задачу, как завязать шнурки, он не разрешал делать руками. Она пялилась на ноги, молчаливо желая, чтобы шнурки завязались в неаккуратные бантики, а потом развязались, хмурясь, когда они запутывались в узел.

Ее отец не был последовательным, когда она задавала вопросы. Она узнала, что мужчина в сером костюме, которого отец назвал Александром, также обучает ученика, и это будет что-то вроде игры.

— Как в шахматы? — как-то спрашивает она.

— Нет, — говорит отец. — Не как в шахматы.

* * *

Мальчик растет в городском доме в Лондоне. Он ни с кем не встречается, даже, когда в его комнату доставляется еда, появляющаяся возле двери на подносах и исчезающая тем же путем. Один раз в месяц появляется человек, который не разговаривает, чтобы подстричь его. Один раз в год тот же человек снимает мерки для новой одежды.

Большинство своего времени мальчик проводит за чтением. И письмом, конечно. Он переписывает некоторые части книг, выписывает слова и символы, которые поначалу не понимает, но которые становятся знакомыми под его испачканными чернилами пальцами, формируются снова и снова во все более ровные линии. Он читает и историю, и мифологию, и романы. Он медленно изучает другие языки, хоть ему и трудно на них разговаривать.

Иногда бывают редкие экскурсии в музеи и библиотеки, в часы, когда там немного, если вообще есть, других посетителей. Мальчик обожает эти поездки, как за само содержимое этих зданий, так и за некоторое разнообразие его повседневной жизни. Но они редки, а ему никогда не позволялось покидать дом без сопровождения.

Мужчина в сером костюме приходит к нему в комнату каждый день, чаще всего в сопровождении новой стопки книг, потратив ровно один час на лекции о вещах, которые, как уверен мальчик, он не поймет никогда.

Только единожды мальчик спросил, когда же ему будет позволено сделать что-то из разряда тех вещей, которые в редкие моменты показывает мужчина в сером костюме, во время этих уроков, проходящих строго по графику.

— Когда будешь готов, — вот единственный ответ, который он получает.

Считается, что он еще не готов.

* * *

Голуби, которые появляются на сцене и иногда в зале во время выступления Просперо, содержаться в тщательно продуманных клетках, которые доставляются в каждый театр с остальным багажом и припасами.

Захлопывающаяся дверь роняет сундуки и ящики в его гардеробную, толкая клетки, полные голубей.

Багаж мгновенно останавливается, но Гектор поднимает клетку, чтобы оценить повреждения.

Тогда как большинство птиц лишь оглушены, у одной из них сломано крыло. Гектор бережно достает птицу, поврежденные прутья решетки восстанавливаются в то время, пока он ставит клетку на пол.