Ночное небо - [100]

— Захотел меня спалить, так и скажи. — Рявкнула я, резко усевшись на землю. Подо мной согнулись травы, сплетаясь в упругую подушку. — Незачем прикрываться благородными словами!

Лледос скрестил на груди руки, грозно навис надо мной:

— Почему ты не хочешь попробовать?

— Потому что, в костер я не полезу! Мне проще руку себе отгрызть!

— Это успеется, — заверил эльф. Я фыркнула.

Для меня что солнце, что костер одинаково мучительная смерть. Так что идти на поводу у упрямого эльфа я не собиралась.

— Нет.

Я энергично встряхнула головой. Какая змея укусила Лледоса? Неужели он совсем не понимает, каково вампиру предложить искупаться в огне? Это то же самое, что чистокровному эльфу послать приглашение на вампирий ужин. Пойдет? Нет. Вот и я не прыгну.

Вздохнув, Лледос сел на траву. Рядышком. Если захочу, с легкостью достану его острое ухо и ущипну.

Свалился же на мою голову заботливый эльф! Хоть ты его покусай, не отцепится! До чего же смешно! Эльф, который беспокоится о вампире! Не дай Сайгум, узнает братец, зашутит меня до смерти.

Вдали завыл шакал. Его вой иногда переходил в резкий отрывистый лай. А порою казалось, что это далеко-далеко плачет забытый в степи ребенок.

Заслушавшись, я закрыла глаза и откинулась на мягкую траву. Стебли прогнулись под спиной, защекотали шею.

— Возьми, — Лледос, сидящий ко мне боком, протянул руку.

— Что? — в мою раскрытую ладонь эльф положил кольцо. То самое, которое хранилось у Хаба в тайнике. С надписями на отанье.

Точно! Я оставила его у эльфа пару ночей назад. И ушла… Скорее, сбежала, боясь того, что убью всех.

И теперь Лледос возвращает кольцо?

— Возможно, оно принадлежало твоим предкам, — я не стала прятать перстень. Он так и лежал на моей ладони.

— Да уж, — усмехнулся северянин, не глядя на меня. — Моим предкам… Или древним вампирам. Бери-бери. Оно твое, и у тебя останется.

Я перехватила кольцо двумя пальцами, поднесла к глазам. Мелкие рубины тускло посверкивали в свете половинчатой луны. Мне показалось, что камни больше походят не на рябину, а на вампирьи глаза.

Н-да, возможно, Лледос прав.

У меня самой вертелась идея, что кольцо-то не эльфийское. Только рассуждать не было ни сил, ни желания.

И все-таки, кому оно принадлежало?

С женского пальца колечко сорвется. У эльфов телосложение до кончиков ногтей аккуратное. Вон, хоть Лледоса возьми. Пальцы длинные, но едва ли толще моих. Сама печатка не слишком массивная. Но могла принадлежать мужчине.

Интерес разжигала надпись: «День, ночь, сумерки». И рябиновая ветвь.

Что значили слова и символ? О чем говорили? Кому принадлежали? Почему Консолия и Независимые изменили слова, а рябину оставили? Почему? Все связано. Только чем? Что объединяет древних, эльфов и Консолию?

Я бы долго смотрела на изящную ветвь, на манящие алые рубины, но меня оторвал тихий смех. Это Лледос украдкой кидал взгляды на кольцо и чему-то улыбался.

— Так и знал. Не заметишь.

Не замечу? Чего?

Лледос указал на кольцо и отвернулся.

Странно как-то ведет себя остроухий.

Снова повертев печатку, я поняла, чему смеялся эльф. И правда, я не увидела тонкого плетеного шнурка, на котором кольцо болталось, как бусина. Теперь печатку можно не прятать в карман, а повесить на шею.

Бледнолицый хитрец!

— Помочь? — не оборачиваясь, осведомился эльф.

— Помогай, — разрешила я.

Лледос повернулся ко мне. Взяв кольцо, он случайно коснулся кончиками теплых пальцев моей ладони.

Живое прикосновение.

Я почувствовала, как алая кровь течет по эльфийским жилам. И меня это испугало.

Опять близилась волна жажды.

Руки Лледоса не дрогнули, но он заметил рубиновый блеск в моих глазах. Не побоялся, не отдернулся. Опершись на локоть, я привстала, чтобы эльфу было удобнее повесить на мою шею шнурок. Что-то уткнулось мне под рёбра. И едва Лледос завязал узел шнурка, как я вытащила из внутреннего кармана куртки черный бархатный мешочек.

— Это ещё что? — не понял эльф. Его не было в развалинах гнезда, и находку он видел впервые. Да я и сама о ней позабыла.

Я развязала концы мешка и высыпала себе на колени содержимое: пять черных абсолютно гладких трубки-футляра шириной в полтора пальца и длиной чуть больше ладони. Тубусы находились в тайнике мастера. Он не хотел, чтобы они попались кому-то на глаза и уж тем более в руки.

Наугад я взяла тубус. Снять крышку оказалось не так уж просто. За прошедшие века в мешочек прокрались частички пыли и сейчас надежно держали тубус запечатанным. Но я не сдалась. И очередная попытка снять крышку увенчалась успехом. Она с натягом повиновалась, крутанулась, стремясь вверх по резбе. А потом мне на колени свалился скрученный маленький пергамент, перевязанный синей ниткой. Само то, что свиток был из кожи, говорило, что в нем хранится нечто важное. Синяя нить довершала впечатление.

Мы с Лледосом переглянулись.

— Магия, — сообщил он, указав на пергамент. А то я бы не поняла! — Я не знаток таких фокусов, но, похоже, это не ловушка.

— Угу, — кивнула я. — Это специальное заклятье времени. Его часто применяют на важных документах, что бы те не истлели за годы.

— Откуда такие познания? — присвистнул мой спутник.

— Поживи с мое. — Я аккуратно, чтобы не повредить синюю нить, потянула за край узла. В итоге у меня ничего не получилось (одной-то рукой), и я протянула пергамент Лледосу. — Смотри не порви.