Ночная певица - [26]

Хочу быть русским мужиком, чтобы бабы, выходящие замуж за иностранцев, всегда, приезжая в Москву, напрашивались ко мне на палку и я бы их ебал как врагинь, пил их "Шевис Ригал" двенадцатилетней выдержки и прожигал их "Шанталь Томас" колготки, и они бы пудрили свои переделанные носы, поправляли бретельки, держащие их силиконовые груди, и ломали парселановые ногти, открывая замок двери.

Хочу быть русским мужиком, чтобы истребить всех — коммуняг и демократов, фашистов и педерастов, интердевочек, рэкетиров и рокеров, — закрыть границы и наконец-то пожить. А то, что я не знаю как, — это не ваше собачье дело. Уф!

1995 г.

В ПОСТЕЛИ С… (новый реализм) Неподсудные шалости

АНПИЛОВ

Не сомневаюсь, что многие не раз ловили себя на мысли про это, глядя на соседа в метро. И я, я, как и вы, в метро езжу и… обнажаю, раздеваю пассажиров. Вот, вот парочка толстяков — я вижу их колобками. Их тела из теста склеиваются в моем воображении, и я раскатываю их скалкой на доске-сцене моего кинематографа в большой блин! Но что нам за дело до этих колобков! Лучше вообразить кого-то известного! В отличие от постмодернизма, которому наплевать на читателя, новый реализм подобен "Песням Мальдорора", в которых Лотреамон вовсе не претендует на открытие чего-то никому не известного. Напротив — новый реализм, как и Лотреамон, рассчитывает отозваться эхом в читательских сердцах. И обнадеживает себя тем, что даже самые низменные мысли и фантазмы встречаются в каждом человеке. Только они скрыты в вас, читатель, и вы держите их под семью печатями — не дай-то бог кто-нибудь узнает, услышит. Так вот я озвучу их за вас! Мемуаристке Дарье Асламовой куда сложнее — ее реальный опыт соитий с известными персоналиями, эта так называемая правда, она мешает свободно мыслить и рассуждать о них. Эта правда не позволяет заявить, например, что Хазбулатов обладал только одним яичком.

Я не собираюсь фантазировать на тему чьих-то мошонок или манишек, но каждый человек, по-моему, несет в себе заряд сексуальной энергии. Она есть неотъемлемая часть его сути. У кого-то ярче и сильней проявлена, у кого-то загнана в тайник. Сексуальная энергия, то, что человек исторгает из себя на мир одним своим присутствием в нем, — это часть нашего бытия. Так вот, с этим совершенно не согласен наш красный товарищ Анпилов.

Вы все не раз видели его по ящику — пылающее жаром и энтузиазмом лицо. Данная ему журналистами кличка Шариков мне не нравится не потому, что я люблю Анпилова. Зачем нам выдуманный Шариков, когда есть настоящий, живой Виктор?! Тем более я имела возможность пообщаться с ним "живьем". В программе "Кафе Обломов". Не самое подходящее место для коммуниста, борющегося с буржуазными (к коим принадлежат и обломовские) нравами, но передача была приурочена Троицким к 7 ноября. Поэтому можно. Так, видимо, решил Виктор, а тем более ему был обещан подарок — показ в программе видеоролика песни чилийского революционера Виктора Хары.

Когда я слышу все эти слова: революционер, Чили, Никарагуа (где, кстати, бывал Анпилов!), у меня в сознании возникает образ — романтизированный, конечно! — такого супертипа. Тем более он подтвержден реальностью — у кого, как не Че Гевары, солнечный образ героя-революционера? С его белоснежной улыбкой на фоне загорелого лица… Загорелого в лесах Латинской Америки. Он просто секс-символ! Так вот, когда я заявила это в передаче, товарищ Анпилов весь просто взбеленился. Будто мы с Троицким хотим опорочить Че. Потому что для товарища Анпилова сексуальность порочна, надо понимать. А для Латин-ской Америки это суть. Горячая кровь латиноамериканцев и холод диамата ленинских университетов города Москвы под грязным снегом… Как он принялся "защищать" Че! Будто тот в этом нуждался. Анпилов чуть ли не кастрировал Че, а заодно и Виктора Хару. Человека с гитарой! Да вокруг таких парней всегда роились девушки! Парень с гитарой, поющий — все политики и привлекают их к своим сборищам, чтобы женщины как наиболее чуткие и чувствительные существа приобщились к движению, подписались под требованиями и вступили в партию. Через влюбленность в этого самого, с гитарой!

Наш революционер номер один слушал Бетховена, возлежа на обломовской кушетке стиля ампир. Про это Анпилов не помнит, видимо, а поддерживает его образ шалашного периода аскетизма. Наши революционеры, увековеченные в скульптурах и на полотнах, вызывают зевоту. Ну и в памяти — кучу скабрезных анекдотов про Ленина в Польше и Наденьку, идущую в комиссионку сдавать платок (памятник Круп-ской на Сретенском бульваре). И даже Инесса Арманд не придает большей человечности образу Владимира Ильича. Про Сталина вот можно представить большее — уже хотя бы потому, что он грузин. Горячая кровь, темперамент. Еще с юности помню этих приставучих усатых сталинят. Но тем не менее его образ мраморно-гипсово воспевает его непоколебимость. И кому в голову пришло внедрить лозунг "Ленин — Сталин — Че Гевара"?! Наверняка Лимонову, с кем в союз (пусть и "попутчика") вошел Анпилов. Он что же, книжек даже лимоновских не читал? Сексуальная неудовлетворенность толкает людей в политику, в революцию — заявляет один мой приятель. Секс и революция нераздельны — говорит другой. Подполье-постелье, что ли? Хотя трудно представить себе революционеров-террористов без сексуальной жизни.