Ночная кукушка - [5]

Дело это было неблагодарное, и вот однажды после очередной стычки с "красными мундирами" пра-пра-прадеду Минервы, Алану Робертсону, пришлось спешно покинуть родные места в графстве Перт, чтобы избежать виселицы, и перебраться в Абердин. Там до него дотянулся уже Визенгамот, который, ясное дело, тоже был целиком и полностью на стороне англичан. Теперь уж приходилось выбирать между виселицей и поцелуем дементора — как говорится, хрен редьки не слаще. Но Алана ни тот, ни другой выход не устраивал. Он предпочел не ждать у моря погоды, а ускользнул от преследователей и бежал на остров Скай, где у Робертсонов с незапамятных времен сохранились владения.

"Владения" было, конечно, громко сказано — тысяча акров тощей каменистой земли и полуразвалившийся дом. Местные жители, арендовавшие эту землю, совсем не обрадовались появлению хозяина, потому что денег у них было кот наплакал и за аренду они не платили давным-давно, а владельцу за войнами и политикой было недосуг этим интересоваться. Однако Алан Робертсон проявил себя лордом щедрым и великодушным — по случаю своего приезда закатил для фермеров пирушку и объявил, что прощает все недоимки. С тех пор местные жители прониклись к нему симпатией. Даже когда пошли слухи, что Алан, ко всему прочему, чернокнижник (так невежественные маглы привыкли называть волшебников), его новые земляки не испугались, а, наоборот, даже обрадовались — свой колдун еще никогда никому не мешал.

Тем более что Алан честно выполнял свои обязанности. Для начала он прогнал парочку банши, которые взяли моду терроризировать жителей деревни. Потом приструнил келпи, который завелся в озере, и установил порядок среди местных привидений, разрешив им показываться только раз в месяц, на новолуние, ну и еще так и быть на Святочной неделе. Потом он взялся лечить своих соседей-маглов и наварил им таких убийственно горьких и жгучих зелий, что они почли за лучшее выздороветь в кратчайшие сроки.

Эти зелья на острове вспоминали еще много лет спустя. Старики, приходя к матери Минервы за средством от ревматизма, нет-нет да и ворчали: "Не в обиду будь сказано, хозяйка, но только вашим травкам далеко до Алановых. Я-то его не застал, а вот мой дед рассказывал, что мастер Алан, бывало, как нальет стопочку, да еще как прикрикнет: "А ну, Джон Макферсон, пей да не вороти нос!", — так тебе во внутренности будто жидкий огонь залили! До костей, говорит, пробирало, аж перетряхивало всего с ног до головы, так что ты и света белого не видел. Зато потом все хвори как рукой снимало, прямо молодеешь на десять лет. Да, в те времена было не то, что нынче...".

Соседи так полюбили Алана, что когда ищейки из Министерства магии наконец выследили его и явились арестовывать, все деревенское население, как один, пошло на чужаков с вилами и косами. Кто-то из министерских попытался вынуть палочку, но местные жители благодаря Алану отлично знали, зачем нужна эта деревяшка. Так что они, недолго думая, забросали противников градом камней. Те пытались отвечать чарами, но Алан тоже времени даром не терял и сумел одного за другим обезоружить врагов. Увидев, что нападавшие остались без палочек, фермеры осмелели и бросились на них с криком: "Бей ведьминское отродье!". В итоге министерским пришлось убраться не солоно хлебавши. К длинному списку преступлений Алана Робертсона теперь добавилось еще и нарушение Статута о секретности, но в Лондоне решили, что связываться с ним себе дороже, и оставили его в покое.

Вот так и получилось, что Робертсоны осели на острове. Со временем Алан женился на Элси МакКиннон, тоже чистокровной волшебнице, и уже не помышлял никуда уезжать. Богатой семья никогда не была — за неплодородную землю, на которой едва удавалось вырастить картошку, арендаторы платили сущие гроши, — но Робертсонов это не особо беспокоило.

Минерва родилась в том самом доме, который когда-то отстраивал и приводил в порядок ее пра-пра-прадед. Дом был низкий, приземистый, из грубого камня. Он стоял почти на самом берегу моря, так что когда поднимался шторм, в шкафах звенела посуда. За домом был огород, где, впрочем, только с помощью магии удавалось что-то вырастить. Еще Робертсоны держали четырех коз, поросенка и кур.

Колдовать Минни начала рано. В таких глухих уголках, как Скай, никто не соблюдает министерских запретов, так что палочку ей стали давать лет с шести. К одиннадцати она знала все хозяйственные заклятия, с помощью которых волшебницы чистят картошку, замешивают тесто и склеивают разбитую посуду. Еще она умела лазать по скалам за птичьими яйцами, пасти коз, ходить по морю на лодке (в спокойную погоду, конечно) и очень любила читать, так что львиная доля скудного бюджета Робертсонов уходила на книги. Старший брат посмеивался над ней — мол, девчонка не должна быть слишком умной, — но дед мгновенно пресекал эти разговоры крепким подзатыльником. Он считал, что Минни — единственная в семье, кто пошел "в породу".