Ночная кукушка - [4]

— Собственно, — Дамблдор, казалось, с облегчением выдохнул, — что-то такое я и имел в виду, хотя не стал бы формулировать так прямо...

Со стороны портрета Финеаса Блэка донеслось презрительное фырканье. Остальные директора и директрисы Хогвартса с разной степенью убедительности делали вид, что спят.

— Ты что-то хотел сказать, Финеас? — Дамблдор отложил перо.

Блэк, только что вернувшийся на свой портрет, стоял у стола, снимая перчатки.

— Только то, дорогой Альбус, что это полная чушь! Ты начитался магловских романов. Времена, когда королевская фаворитка могла влиять на политику, закончились еще в восемнадцатом веке. На что ты толкаешь девочку? Торговать собой — ради чего?

— Я уже давно не маленькая девочка, профессор Блэк, — сказала Минерва, не оборачиваясь, — и способна сама принимать решения.

— Ах, какой пафос! Вознамерились принести себя на алтарь спасения Англии от Того-Кого-Нельзя-Называть? Верите, что, проведя с вами ночь, он раскается и сила любви его изменит? Как трогательно… Красавица и чудовище.

— Финеас, — тихо произнес Дамблдор, — я попросил бы тебя воздержаться от сарказма. Поверь, здесь нет наивных дурачков. Никто не говорит, что все будет просто.

— Альбус, — Минерва отставила чашку, — но вы же понимаете, что профессор Блэк прав. Том не слушал и не будет слушать ничьих советов. Моих тем более. Не говоря уж о том, что у него в мыслях нет использовать меня таким образом, как вы говорите.

— Ты очень красива, — галантно заметил Дамблдор.

— Альбус, неужели вы не понимаете, как это сейчас неуместно и бестактно с вашей стороны?!

Она сама не знала, сердиться ей или смеяться. Дамблдор умудрялся говорить самые дикие вещи с таким видом, что они начинали казаться простыми и очевидными. Минуту назад он прямо намекнул ей, что она могла бы стать любовницей Волдеморта, а теперь уже обсуждает ее внешность, будто экстерьер лошади на продажу! И самое ужасное, что на него при этом невозможно всерьез рассердиться...

— Если ему понадобится женщина, думаете, он не найдет себе помоложе и получше? Да любая его поклонница будет на небесах от счастья, стоит пальцем поманить!

— Минерва, я не оспариваю твоего мнения, — Дамблдор подлил ей еще чаю с таким обыденным видом, словно они вели светский разговор о погоде. — Но я тоже немного знаю Тома. Он по своей природе коллекционер. С той разницей, что другие собирают марки, фарфор или редкие растения, а он — людей. Когда-то ты была его невестой, но потом разорвала помолвку. Как ты думаешь, что он должен был испытывать, когда один из первых и самых ценных экземпляров коллекции самовольно ее покинул? Не удивлюсь, если уязвленное самолюбие мучает его до сих пор.

— Прошло уже больше тридцати лет...

— И он дважды или трижды за это время предлагал тебе работать у него. Если это не завуалированное предложение вернуться, значит, я плохой знаток человеческой натуры.

— Это я и так могу сказать, — опять вмешался Блэк. — И не вздумай спорить на Сортировочную шляпу — проиграешь, и придется ее съесть.

Минерва подумала, что сейчас они все старательно маскируют за шутками слишком серьезный — смертельно серьезный — смысл разговора.

— Значит, моя задача, — задумчиво сказала она, — постараться сблизиться с Томом, чтобы, если повезет, оказывать на него влияние. Так?

— Не только, — Альбус внимательно посмотрел на нее. — Кроме этого, ты должна будешь сделать то, что обычно делают принцессы из детских сказок, когда их похищает великан.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, глядя ему в глаза.

— Я имею в виду, что тебе нужно будет узнать у Тома, где его смерть…

1

Минерва Робертсон с детства знала, что она, во-первых, пра-пра-пра-пра-правнучка шотландских королей, а во-вторых, волшебница. Именно в таком порядке. Как любил говорить дедушка: "Даже в волшебном мире королевская кровь кое-что да значит".

Робертсоны происходили по прямой линии от Дункана I — того самого, которого убил Макбет, чтобы захватить трон. Сыновья Дункана потом вернули себе корону, но Роберт был младшим из них, так что его потомкам так и не довелось посидеть на престоле. Что, впрочем, не мешало им на протяжении столетий поддерживать то одного, то другого кандидата на это место и ожесточенно сражаться с враждебными кланами. В промежутках Робертсоны воевали с англичанами. Последние были наглые и многочисленные, как тараканы, и со временем их становилось все больше. А Робертсоны, в свою очередь, втягивались в войну все сильнее и так и не заметили, как постепенно стали профессиональными бунтовщиками.