Ночи и рассветы - [176]

Дорогой Ставрос все время пел. Едва машины отъехали от Астипалеи, он попросил шофера остановиться и перебрался из кабины в кузов.

— Я тоже, в конце концов, хочу петь! Вы целых три года пели, а я дай бог если раза три…

Сначала ребята немного смущались, но вскоре их машина, которая шла первой, стала и самой шумной.

— Сегодня я чувствую себя словно школьник в летние каникулы, говорил Ставрос. — Завтра начнутся новые дела и новые заботы, но сегодня… Почему бы нам сегодня не спеть? Ведь мы непобежденные! Революционеры не терпят поражений, даже когда падают. Так и в песнях наших поется… Справедливая война кончается только победой, и до победы ей нет конца…

За их машиной следовали еще четыре, и на всех машинах пели. На второй машине ехал дядя Мицос, на третьей — Леон. Генерала несколько дней назад вызвали в округ.

В деревнях и маленьких городках, которые они проезжали, шоферы избегали останавливаться и мчались на последней скорости. Из окон домов махали платками; с тротуаров, с мостовых, с полей им кричали:

— Добрый путь, ребята! Счастливо вернуться!

Но в Афинах, куда они приехали совершенно охрипшими, торопливые пешеходы приостанавливались, молча смотрели им вслед и спешили уйти. Безмолвные фигуры, нервные движения. Рядом вооруженные жандармы, рядом англичане.

— Нужно сломить этот страх, — сказал Ставрос. Эласит из Пирея завел густым басом:

Слушайте, греки, голос партизан!..

— Правильно! Именно эту! Давайте все вместе!

С сумеречных тротуаров Пирейской улицы их слушали немые тени. Машина выехала на Омонию и свернула на улицу Афины.

— Скажи, чтоб остановил! — попросил Космаса Ставрос. — Куда он нас везет?

Космас потянулся к окошечку и крикнул шоферу, чтоб остановился. Тот не ответил и даже не обернулся.

— Э! — снова крикнул Космас. — Стоп! Приехали!

И на этот раз шофер не остановился. Космас еще ближе подвинулся к окошку и увидел широкую неподвижную спину англичанина. Эта спина что-то ему напомнила, и смутное беспокойство вдруг обрело форму: ночь в Астипалее… шофер, который не хотел остановиться… Он кулаками забарабанил по кабине.

А когда оглянулся, чтобы сказать Ставросу, что ему вовсе не нравится поведение шофера, увидел, что все остальные тоже обеспокоены. Песня смолкла, партизаны смотрели назад, на Омонию.

— Что он говорит? — спросил Космаса Ставрос.

— Делает вид, что не слышит. Что-то подозрительно…

— Да, — согласился Ставрос. — И самое главное — мы оторвались от остальных машин. Они свернули в другую сторону…

Они выехали на площадь мэрии и с разных сторон услышали удаляющиеся, замирающие песни: одни — с улицы Стадиу, другие — с Омонии. В крытом грузовике было темно.

— Что бы это значило? — гадали партизаны. — Давайте лучше спрыгнем на ходу.

— Нет, — категорически запретил Ставрос, — мы не грабители и не осужденные, и бежать нам не пристало!

Скорее всего они развозят нас в разные стороны, чтобы избежать, шума и демонстрации. Как бы там ни было, главное — хладнокровие…

А потом снова крикнул:

— Чего же мы смолкли? Давайте петь…

И они опять запели.

* * *

Машина подъехала к Монастыраки и внезапно остановилась.

Водитель высунулся из кабины и крикнул что можно вылезать.

— Выходите! Приехали! — Не заглушая мотора, он ждал, когда партизаны сойдут.

Бойцы прыгали из кузова.

— Возвели мы поклеп на человека! А ему бы надо и спасибо сказать!

Космас спрыгнул и пошел благодарить шофера.

— Все сошли? — спросил он Космаса.

Космас не успел ответить, позади послышались голоса и топот. Из закоулков высыпали темные тени.

— Смерть большевикам!

Партизаны стояли, ощущая тяжесть и ломоту от долгой езды, ошеломленные, растерянные. Кто-то предложил сесть обратно в машину, но было поздно, грузовик тронулся.

Ставрос шагнул вперед. Он что-то кричал, но голос его тонул в криках бандитов. Космас бросился к нему, Чья-то рука схватила его за плечо, а на спину обрушился тяжелый удар. Большое, грузное тело навалилось и подмяло его под себя. Космас упал на колени, но снова поднялся. Он протянул руку, пальцы его нащупали чье-то лицо, потом чью-то шею, и он что было силы сжал пальцы. Путь освободился. С трудом передвигая отяжелевшие ноги, Космас двинулся туда, где в нескольких метрах от него отбивался Ставрос. Сзади его снова ударили. Кто-то шарил по его боку, нащупывая руку, которой не было…

Когда он пришел в себя и опять поднялся на ноги, бандиты уже отступили. Они бесшумно разбегались по темным закоулкам. Прикрывая их отступление, прогрохотали ружейные выстрелы. Партизаны приникли к асфальту. Чуть подальше в темной лужице крови Космас увидел Ставроса. Он подполз, окликнул его, попробовал приподнять. Потом расстегнул на Ставросе рубашку, и его пальцы погрузились в широкую ножевую рану.

* * *

Со стороны улицы Афины с воем примчались две машины и резко затормозили перед толпой партизан. Оттуда выскочили и военные, и штатские — все с револьверами в руках.

— Не разыгрывайте комедию! — крикнул Космас. — Выбрали время…

— А ты придержи язык! — Один из военных в два прыжка оказался возле Космаса и приставил к его груди револьвер.

— Ты это брось! — сказал Космас. — Нас не запугаешь. Вызовите «скорую помощь», чтоб забрала раненых, а в остальном мы потом разберемся…