Ночи и рассветы - [17]
— Я не хочу, чтобы вы пили за меня. Я хочу выпить за наше общее здоровье, за здоровье всех, кто еще не умер и не запятнал своей совести. Что касается меня, то я и сам не знаю, куда уезжаю. Я знаю только, откуда я бегу.
Он залпом выпил стакан и со стуком поставил его на стол.
— Бегу от чудовища, протянувшего свои щупальца, чтобы задушить меня! Ухожу из грешного города искать убежище для своей души.
— На горе твое убежище или на море? — поддразнил его Андрикос.
— Где угодно. Только бы сбежать отсюда. Здесь грязь, болото, здесь человек не может выжить, его засасывает, он задыхается.
Андрикос рассмеялся.
— Ну, далеко не все, — сказал он. — Я, например, не ощущаю перебоев в работе моей дыхательной системы. Она у меня действует как швейцарские часы. Что касается желудка, тут другой разговор. Вот желудок мне никак не удается набить, Фотос. Если хочешь, спроси Космаса — здешний воздух его тоже устраивает. А он всего лишь несколько дней, как пожаловал из провинции.
Поэт повернулся к Космасу.
— Это правда? — спросил он.
— Да, всего несколько дней, — растерянно ответил Космас.
— И ты, друг мой, собираешься остаться здесь?
— Я не могу поступить иначе. Во всяком случае, в ближайшее время…
Андрикос взял бутылку и снова наполнил стаканы.
— Все пройдет, Фотос, — сказал он с напускным оптимизмом. — Все в этом мире когда-то начинается, но когда-то обязательно кончается.
— Вот сейчас ты сказал правду, — с отчаянием проговорил поэт. — Сейчас действительно близится наш конец.
— Но я этого не сказал. Я говорил не о нашем конце, а…
Поэт не дал ему окончить.
— Андреас, брат мой, — сказал он мягко, — важно не то, что ты сказал, а то, что происходит вокруг нас. Мы идем к неизбежному концу. Утром, уходя на работу, ты даже не оглядываешься по сторонам. И никто не оглядывается. Никто из нас не смотрит на Христа, которого каждое утро вместе с двумя разбойниками распинают перед Парфеноном{[26]}.
— Да когда же мне смотреть? — Андрикос обратил в шутку слова Фотоса. — Как мне поднять голову, если с утра до вечера я, согнувшись в три погибели, тащу свою тележку?
— Все кончено! Все!..
— Не отчаивайся, Фотос! За распятием непременно следует воскресение. Из истории известно и кое-что другое: было время, когда мусульмане превратили Парфенон в мечеть, и все же потом…
— Потом он снова стал храмом. Ты это хочешь сказать? Но тогда, дорогой мой друг, была жива душа нации, а сейчас…
— Это злое наваждение, которое развеется, Фотос, Это дурная болезнь.
— Да, это болезнь. Но она неизлечима и с каждым днем все сильнее разрушает наши тела и души. Каждый наступающий день, Андрикос, — это еще одна капля яда, проникающая в наш организм… Ну вот скажи мне, как ты прожил сегодняшний день?
— Как всегда, — ответил Андрикос, — Ничего особенного.
— Ты ходил на рынок?
— Как всегда.
— Ты видел мертвых?
— Да.
— Опухших, валяющихся на улицах? Ты видел раздетых и голодных детей, ты видел…
— Я все видел. Я сам продавал кошек и собак, и люди их ели.
— А видел ты шедевры искусства и святые реликвии, валяющиеся на дорогах под ногами толпы?
— Я видел кое-что и похуже. Я видел, как топчут не только реликвии, но и людей. И еще я видел, Фотос, седого человека, который унижался перед итальянским сержантом, как последний паяц. Я видел и другое. На моих глазах в шестьдесят золотых был оценен поцелуй проститутки. Я видел… Ты хочешь, чтобы я продолжал, Фотос?
— Нет. Теперь выслушай меня.
Поэт наполнил свой стакан, выпил, и его голос, тихий и неторопливый, полился, как скорбная песня:
— Повторяю, эта болезнь неизлечима. Ее корни проникли слишком глубоко, и ни бог, ни черт не в силах их выдернуть. Эта болезнь — многоголовая гидра, напавшая на наш город: одни умирают, другие голодают, третьи живут под страхом смерти и голода. Все мы в агонии, в предсмертной агонии. Смерть же ближнего мы не ставим ни в грош. В нас проснулись животные инстинкты. Мы умираем и живем как звери, наш город превратился в джунгли, выходишь из дому и попадаешь в дикий лес. Болезнь начинается с апатии к ближнему. Сначала мы безучастно проходим мимо жертв несчастья, потом скатываемся к обману, к воровству и, наконец, к предательству. Зверь, вселившийся в нас, все дичает и дичает, голод ожесточает его. Добродетели нет, мы потеряли ее вместе с хлебом. И нет конца нашим страданиям.
— Что же нам остается делать, Фотос?
— Умерших не воскресишь. Заболевших не вылечишь. Спасение в одном — не поддаваться болезни. Держаться подальше от течения, чтобы тебя не унес зараженный поток. Оставаться человеком и эллином — вот в чем спасение.
— Да, но как это сделать? Скрестить руки и ждать смерти? Пасть ниц перед немецким фашистом? Постричься в монахи? Что можно сделать, чтобы остаться человеком и эллином?
— Я завтра уезжаю.
— Куда?
— Куда глаза глядят.
— Чтобы стать отшельником?
— Чтобы остаться человеком. Я не вижу другого способа.
Наступила тишина. Они допили коньяк. Космас видел, как в печальных глазах поэта засветилась радость: он был уверен, что принял правильное решение.
Молчание прервал Андрикос:
— Может быть, ты и прав, Фотос. Бог с тобой! А я уже по горло погряз в грехах. Меня не спасет ни бог, ни черт.
Мицос Александропулос — известный греческий писатель, участник антифашистского Сопротивления, автор романа-дилогии «Ночи и рассветы» («Город» и «Горы»), сборников рассказов («К звездам», «Чудеса происходят вовремя»). Ему принадлежит и крупная серия работ по истории русской культуры, в частности трехтомная история русской литературы, романы о Горьком и Чехове.Двухтомный роман Мицоса Александропулоса «Хлеб и книга» был удостоен в 1981 году Государственной литературной премии Греции. К этой же серии относится роман «Сцены из жизни Максима Грека».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Советский читатель знаком с творчеством греческого писателя Мицоса Александропулоса. В СССР не раз издавались его произведения. Новая книга этого автора «Путешествие в Армению» обращена к греческому читателю, но она представляет интерес и для советских людей, желающих поближе познакомиться с прошлым и настоящим Советской Армении. Автор знакомит читателя с ее своеобразной природой, с ключевыми моментами ее истории, с ее летописцами и поэтами, строителями и художниками. Он показывает жизнь современной Армении, успехи ее экономики, расцвет самобытной культуры.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.