Ночевала тучка золотая... - [29]
Он встал, пошатываясь. С трудом протиснул свой живот между столом и лавкой и, кряхтя, в пояс поклонился Нонне, рукой коснувшись пола.
Нонна растерялась.
– Это я не вам, барышня. Это я родине… Такой вот поклон от ее блудного сына. Низкий поклон. Какая бы ни была, а мать!
На Курта он не взглянул.
Выходя из ресторана, Нонна вспомнила свой разговор с Куртом и стала мысленно полемизировать с ним: «Ну вот, а вы говорите, все равно, где жить, лишь бы было удобно во всех отношениях! Может, вы говорите это потому, что не испытали такой вот разлуки… А уедете на чужбину – и вот так же, как этот русский эмигрант, будете кланяться в пояс своей далекой родине, считать себя дезертиром и плакать?..»
Она взглянула на Курта. Он и в темноте казался самоуверенным. Она подумала: «А может, вы и не будете плакать? Есть же ведь и такие, которым все безразлично, кроме своего благополучия, у которых нет ничего святого…»
Дома Нонна спросила тетю Таню:
– Отчего вы плакали за столом?
– Молодость вспомнилась, – ответила тетя Таня. – А ее ведь всегда оплакиваешь…
– И у вас нет такого… ну, такого состояния, как у того эмигранта, что вы – дезертир? – осмелившись, спросила Нонна.
– Откуда же у меня может быть такое чувство? Я не бежала. Я полюбила иностранца, и меня отпустили сюда, на его родину. Я долгое время оставалась русской подданной. Скучала в первые годы. А потом привыкла. А теперь вообще стирается это понятие – родина. Все страны активно общаются между собой. Вот ты приехала ко мне, в капиталистическую страну. И я могу приехать к тебе, в социалистическую… Скажем, если бы ты жила в Мюнхене, ты могла бы ежегодно ездить к себе… в Москву.
Нонна уловила какую-то значительную интонацию в последней фразе тети Тани.
– Я не могла бы жить здесь, – сказала она. – Я здесь три дня… всего только три, и вы ко мне так внимательны, а меня уже тянет обратно. Не обижайтесь!.. Но я, наверное, не смогу прожить здесь еще двадцать дней… Я уеду раньше…
– Что ты, девочка! Что ты! Я не отпущу тебя раньше срока! С тобой я забыла, что такое одиночество! – с искренним волнением воскликнула тетя Таня.
Нонна представила себе, как тетя Таня останется одна в своей большой вилле. Будет Курт, будут необычные люди в ее салоне – и ни одной русской души! Разве что встретится она с тоскующими по родине эмигрантами в ресторане «Романов»…
Жизнь тетки в Мюнхене, ее работа, салон – все казалось Нонне совершенно бессмысленным.
Ей стало жаль тетю Таню. «Лучше бы она уехала обратно на родину», – наивно подумала Нонна и мысленно перенеслась в Москву, по количеству километров совсем не далекую, но из этого другого мира кажущуюся отдаленной непомерным расстоянием.
16
А в Москве начиналась весна. Москвичам не хотелось замечать тающих грязных сугробов, мокрых панелей и луж на дорогах – глаза невольно поднимались навстречу веселому солнцу.
Алеша шел по улице, задрав голову и улыбаясь солнцу. По этой же улице и по той же стороне шел Антон и улыбался сказочным орнаментам тающих сосулек, украшающих крыши домов.
Зазевавшиеся молодые люди столкнулись, извинились было, но, взглянув друг на друга, рассмеялись и остановились.
– Денек-то какой! – восторженно сказал Алеша.
Антон, как всегда при встречах с этим красивым юношей, восхищенно глазел на его великолепную осанку, на его открытое лицо, обрамленное легкой шелковистой бородкой, и с сожалением думал: «Какая фактура пропадает зря!»
– Ну, а Нонна на пути к Москве? – поинтересовался Антон.
– Ничего подобного! Она любуется сосульками на крышах особняков мюнхенских капиталистов.
– Хочешь, покажу макет декорации нашего спектакля? – спросил Антон.
– Того самого?
– Того самого. Пойдем вот сюда.
Чтобы не мешать прохожим, он шагнул под арку, ведущую во двор, прислонился к кирпичной стене. Приподняв ногу, согнутую в колене, положил на нее портфель…
Но вдруг страшный крик вырвался из его груди. В нем были и боль и отчаяние… Антон отбросил портфель, странно рванулся вперед, точно пытаясь спастись от чего-то ужасного, неизбежного, судорожно изогнулся весь и тотчас же упал навзничь, тяжело ударившись головой об асфальт. Глаза его были закрыты, лицо покрылось мертвенной бледностью, посиневшие губы были стиснуты. Судорога со страшной силой гнула его тело.
От изумления и неожиданности Алеша несколько секунд оставался недвижим. Потом он сбросил с себя пальто, затолкал его под голову Антону. Торопливо пошарил в кармане пиджака, вытащил платок, обмотал им карандаш. Опустившись на колени, он с трудом разжал зубы Антона и втиснул между ними карандаш. Судорога постепенно переходила в мелкую дрожь.
Почти над ухом Алеши раздался нетерпеливый продолжительный гудок машины с подъемным краном, въезжавшей во двор. Крановщик остановил машину и выпрыгнул из кабины с руганью:
– Нализались, гады, с утра! Оттащи его в сторону!
– У него припадок, – тихо сказал Алеша. – Это скоро кончится. Подожди.
А под аркой уже собирались любопытные. Какая-то сердобольная старуха притащила из дома оранжевую куртку и набросила ее на плечи Алеше:
– Озябнешь, сынок, простынешь!
– Надо вызвать «скорую помощь»! – сказал кто-то.
Алеша поднял голову:
«… Дверь открылась без предупреждения, и возникший в ее проеме Константин Карлович Данзас в расстегнутой верхней одежде, взволнованно проговорил прерывающимся голосом:– Наталья Николаевна! Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Александр Сергеевич легко ранен…Она бросается в прихожую, ноги ее не держат. Прислоняется к стене и сквозь пелену уходящего сознания видит, как камердинер Никита несет Пушкина в кабинет, прижимая к себе, как ребенка. А распахнутая, сползающая шуба волочится по полу.– Будь спокойна. Ты ни в чем не виновна.
«… – Стой, ребята, стой! Межпланетный корабль! Упал на Косматом лугу. Слышали?.. Как землетрясение!Миша Домбаев, потный, с багровым от быстрого бега лицом и ошалевшими глазами, тяжело дыша, свалился на траву. Грязными руками он расстегивал на полинявшей рубахе разные по цвету и величине пуговицы и твердил, задыхаясь:– Еще неизвестно, с Марса или с Луны. На ядре череп и кости. Народищу уйма! И председатель и секретарь райкома…Ребята на поле побросали мешки и корзины и окружили товарища. Огурцы были забыты. Все смотрели на Мишу с любопытством и недоверием.
«… Степан Петрович не спеша выбил трубку о сапог, достал кисет и набил ее табаком.– Вот возьми, к примеру, растения, – начал Степан Петрович, срывая под деревом ландыш. – Росли они и двести и пятьсот лет назад. Не вмешайся человек, так и росли бы без пользы. А теперь ими человек лечится.– Вот этим? – спросил Федя, указывая на ландыш.– Этим самым. А спорынья, черника, богородская трава, ромашка! Да всех не перечтешь. А сколько есть еще не открытых лечебных трав!Степан Петрович повернулся к Федору, снял шляпу и, вытирая рукавом свитера лысину, сказал, понизив голос:– Вот, к примеру, свет-трава!..Тогда и услышал Федя впервые о свет-траве.
«… В первый момент Вера хотела спросить старуху, почему Елена не ходит в школу, но промолчала – старуха показалась ей немой. Переглянувшись с Федей, Вера нерешительно постучала в комнату.– Войдите, – послышался голос Елены.Вера переступила порог комнаты и снова почувствовала, как в ее душе против воли поднялось прежнее чувство неприязни к Елене. Федя вошел вслед за Верой. Он запнулся о порог и упал бы, если б не ухватился за спинку стула.Елена весело рассмеялась. Вера ждала, что она удивится и будет недовольна их появлением.
Повести о старшеклассниках и их любимых учителях. Действие происходит в наши дни в Сибири. Рисунки Н. Кравченко.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Советские специалисты приехали в Бирму для того, чтобы научить местных жителей работать на современной технике. Один из приезжих — Владимир — обучает двух учеников (Аунга Тина и Маунга Джо) трудиться на экскаваторе. Рассказ опубликован в журнале «Вокруг света», № 4 за 1961 год.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».