Ночь Ягуара - [11]

Пруд был выкопан в живой коралловой скале, а выбранный изнутри материал пошел на сооружение маленького холма, на котором выросли дюжины разнообразных бромелиевых орхидей. Из источника поблизости с вершины холма в пруд с веселым плеском низвергался водопад — вода наверх подавалась насосом, работавшим на солнечных батареях. Скотти устроил все так, что вода в саду, словно в природе, совершала естественный круговорот, возвращаясь к изначальному источнику, ну а неизбежные потери на испарение и все такое восполнялись дождем.

Дженни плеснула воды в маску, прополоскала ее, надела и, скользнув в воду, легла на рябившую поверхность.

Большой, в пол-акра площадью и достигавший в самом глубоком месте сорока футов, пруд был задуман как копия природного озерца Амазонии. Руперт, владелец участка, бывал там много раз и очень хотел воспроизвести у себя нечто подобное, но добиться этого, довести все до ума ему удалось лишь тогда, когда он нашел Скотти. По словам Руперта, Скотти являлся гением практической экологии. Вообще послушать Руперта, так талант имеется у каждого, другое дело, что расцветает и реализуется он только в благоприятных социальных условиях. Правда, Дженни до сих пор никаких особых дарований за собой не замечала, но Руперт на это говорил, что ей всего девятнадцать и у нее еще все впереди — нужно только дать своему дару шанс.

Когда Дженни было семь лет, кто-то из приемных родителей отвез ее в Сиу-Фоллз, к дантисту, в приемной которого стоял большой аквариум с множеством пестрых, блестящих, полных света и жизни тропических рыбок и крохотной фигуркой русалки, кажется, периодически открывавшей пиратский сундук, из которого вырывались и поднимались к поверхности воды поблескивающие воздушные пузырьки.

Дженни была совершенно очарована: в то время ей казалось, что, какое бы блаженство ни сулили апостолы Христа, о которых рассказывали в воскресной школе, оно едва ли сопоставимо со счастьем той маленькой русалки, проводившей время, открывая пиратский сундук, в окружении блестящих рыб.

Теперь она сама уподобилась той русалке.

Набрав воздуху, девушка распрямила стройное тело и нырнула. Рыбки рассеялись перед ней, сотни рыбок, сколько именно — ей было неизвестно. Не то что Скотти: он вел скрупулезные записи рождений, роста и смерти, поскольку это составляло часть экологического баланса. Дженни такой дотошностью не отличалась, хотя знала названия основных видов. Дискусы, похожие как эмалированные обеденные тарелки, золотистые корифены, дюжина разновидностей цихлид с яркими, летящими плавниками, скопления серьезных скалярий, малоротые, в малиновую полоску, облачка крохотных, похожих на россыпь драгоценностей, гамбузий, отливающие металлом топорики и сбившиеся в плотный, неторопливый косяк внушительные краснобрюхие пираньи.

К ним Руперт питал особенную любовь, что Дженни находила весьма странным. Они же были единственными на территории усадьбы, кто получал красное мясо, поскольку Руперт, когда бывал на месте, каждое утро, на рассвете, выходил к пруду, бросал хищным рыбам с каскадного холма сочившиеся кровью потроха и наблюдал за тем, как бурлит вода, когда они мечутся в неистовстве. Скотти при этом уверял, что пираньи совершенно безобидны, если только ты не истекаешь кровью и не делаешь хаотичных телодвижений. Может, и так, только вот кто знает, какие именно движения пираньи могут счесть хаотичными? Дженни этого уж точно не знала и сомневалась, чтобы знал кто-то другой, и во время своих заплывов старалась их избегать. Ну не доверяла она выражению их похожих на бусинки глаз хотя бы потому, что знавала ребят с такими же взглядами.

Впрочем, сейчас она, маленькая русалка в прозрачной воде, находилась в месте, которое она предпочитала небесам. Далеко от постылой Айовы, в Майами, где с избытком хватает и секса, и еды, есть где приткнуться, никто тебя не достает и можно заниматься жизненно важным делом. Рай земной — это было одно из выражений Руперта, и, надо признать, выражение правдивое.

Важным делом было спасение влажных тропических лесов — во имя этой высокой цели Руперт и собрал их всех в своем доме, чтобы они вели экологически выверенный образ жизни, подавая миру пример и выковывая политическое движение. Правда, насчет последнего Дженни особых подвижек не замечала: вся коммуна, за исключением одного профессора, проводила большую часть времени, собравшись в кружок, кто полуголый, кто совсем нагишом, покуривая марихуану и обсуждая, насколько годен к употреблению тот или иной продукт с экологической точки зрения. Уйма времени уходила на переработку для вторичного использования выработанных их шестеркой и гостями общины отходов — тут прогресс имелся, и мусором они за неделю наполняли обувную коробку. Что же до агитационной работы, то эта часть деятельности ложилась на нее да на Эванджелину Варгос, которая разъезжала повсюду в ярко раскрашенном автобусе, устанавливала на видных местах раскладной столик, раздавая проспекты, буклеты и листовки, призывая людей подписывать петиции и вносить пожертвования в альянс «Лесная планета».

Секрет Дженни заключался в том, что она тайком подкармливала рыбок, нарушая тем самым экологический баланс, который с такой раздражающей старательностью старался установить Скотти. По его замыслу рыбы из пруда должны были питаться лишь растениями или насекомыми, собранными с садового участка, политого водой, откачанной из пруда, и удобренного взятой из него же тиной. Она же давала им совершенно не кошерную пищу — катыши из мякоти токсичных батонов, приобретенных тайком и припрятанных в разных укромных местечках по всей усадьбе. Сейчас она висела в прозрачной воде, протянув руки к облачку живых блесток, тыкавшихся нежными ротиками в ее пальцы, собиравших размокший хлеб. Это было по-настоящему здорово, лучше всего другого в ее жизни — и наркотиков, и секса с Кевином; если ей и хотелось чего-то еще, так это возможности поделиться с кем-нибудь своей радостью.