Ночь в Кербе - [23]
— Comment vous trouvez ce petit spectacle?[44] — спросил я с заинтересованным видом.
— C’est magnifique[45], — сказала она. — Seuleument le vent[46], — пожаловалась она, и я уставился в ее декольте на обгоревшую грудь.
Мы вновь оказались вдвоем. Лишь поодаль клоуны, устало снимая верхнюю одежду, переговаривались негромко.
— C’est dommage qu’on doit sortir plus tard…[47] — сказала Ева.
— Malheureusement, oui[48], — согласился я.
— Quoi faire[49], — подхватила она. — Peut-etre l’année prochainе[50].
— Ça serai une fete[51], — сказал я. — Quand meme je suis pas pret vivre une année sans vous[52], — признался я, вдруг набравшись храбрости.
Молчание. Один из клоунов, облачившись в замшевую куртку, пошел к решетке стока и вылил туда бутылку минеральной воды. Шипение, остатки дыма. Запах горелого мяса.
— C’est quoi, Vladimir, l’invitation à Montréal?[53] — спросила она.
Бьющееся часто сердце. Пересохшее горло. Жизнь, поставленная на бросок кости. Я облизал губы, не думая, как выгляжу со стороны, жаром полыхало мое лицо.
— Pourquoi pas[54], — сказал я.
Должно быть, это прозвучало не слишком уверенно. Ева ничего не ответила и, взяв меня под руку, пошла к церкви. Там уже расставляли столы и раскладывали на них книги.
— Je voudrais préciser quelques noms si vous n’etes pas[55], — сказала она.
— Avec grand plaisir si vous me repondrez aussi une, — ответил я. — Si vous n’etes pas contre, tout à fait[56].
— Mais si, — сказала она. — Je suis à votre disposition[57].
Мы остановились, и она поправила мне воротник рубашки. Мимолетное касание лица пальцами… лист, пролетевший мимо… дуновение ветра… Я замер, и мгновение замерло вместе со мной. Откуда-то сверху мне маячила улыбка Евы… красные губы… чеширская улыбка вечно пропадающего существа… фантома.
— Ева, Ева, почему Вы не снисходите ко мне, — спросил я с горечью.
— Mais, Владимир, — сказали губы. — Je suis ici[58].
…В концертном зале в здании заброшенного вокзала я несколько раз вытаскивал из кармана пиджака мобильный телефон, чтобы проверить время. Брело оно неспешно, словно группка изгнанников по местным дорогам — избегая людей и то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть. Я ждал ужина. Еще утром, на спектакле, мне удалось перемолвиться с Евой парой слов, и мы условились, что после я стану ее спутником на вечеринке в доме Алана, мэра Аспера. Вот и оно, вот и оно, повторял я про себя, то и дело облизывая губы, и проверяя пульс. Он частил, словно шут на вчерашней антиэкскурсии. Я твердо решил, что все случится сегодня. От этого мысли мои — да и тело — словно погрузились в температурный бред. Я не знал, что из происходящего со мной кажется мне, а что происходит на самом деле. И что есть это «на самом деле»… Я закрыл глаза, переживая каждую секунду этого короткого и странного разговора. Мы стояли на улице, шедшей вверх, у закрытого паба, на дверях которого висело объявление: «Закрыто на сезон», и от нас удалялся Стикс, осыпая проклятиями владельцев, лишивших его возможности выпить пива. Я коротко улыбнулся ему вслед, Ева тоже улыбалась, и я решился.
— Ева, я человек во Франции новый… чувствую себя слегка скованно, — смущаясь сказал я.
— Mais vous etes bienvenue[59], — сказала она.
— Я к тому, что… Не составите ли вы мне компанию сегодня вечером, — сказал я. — Если, конечно, Вы не против, но если прот…
— Mais si, — сказала Ева, — avec grand plaisir…[60]
Я так хорошо запомнил эту сцену, что мог бы воспроизвести ее в любом виде искусства: от живописи до игры на ложках.
…И вот после музыкального спектакля — мы вновь насладились выступлением двух клоунов, правда, уже в составе поющей и играющей на средневековых музыкальных инструментах труппы — ужин давали в заброшенном здании железнодорожного вокзала. Типовой — как все местные Франшвили — розовый снаружи и словно сошедший со страниц книг XIX века, он впечатлял оформлением в стиле арт-деко и свежими красками внутреннего убранства.
— Будто вчера выстроили, — сказал я, оглядываясь.
— Ничего удивительного… реставрация… свежая краска на старые могилы… — бросил Жан-Поль и убежал куда-то в угол здания, провалившись, совершенно очевидно, под пол в гигантскую нору.
— О, страсть французов к преувеличениям… — донесся оттуда его голос.
Катрин, проведя меня к месту за огромным столом, который обрастал обедающими, как сороконожка — ножками, рассказала, что Жан-Поль работает в местной мэрии в качестве привлеченного советника по архитектуре. Когда кто-то хочет построить что-то в регионе — или отреставрировать, — он должен подать заявку на конкурс, судьями в котором будут мэр, Жан-Поль, и городские советники. Так что деланое осуждение Жан-Полем trop[61] свежести красок не больше чем кокетство.
— Из него бы вышел прекрасный писатель, — сказал я.
Катрин, улыбалась, глядя на меня. Это была ее манера задавать вопрос.
— Все писатели — кокетки, — добавил я.
Она, десять лет принимающая писателей, серьезно подумала, кивнула и усадила меня. Я оглядел сцену. Белоснежные скатерти, накрахмаленные салфетки, высокий потолок, великолепная акустика и мозаики на стенах… наряженные гости… все это напоминало французскую вечеринку в осажденном пруссаками Париже. Нам не хватало Мопассана и выстрелов кайзеровских пушек. Их заменил бой часов на фасаде вокзала и стук ложек и вилок о тарелки. Подавали какое-то чудное местное мясо, томленное в десяти травах — кабанина, воскликнул Стикс и щелкнул пальцами, привлекая внимание официанта, — с салатом. Трапеза была необычной и резко выделялась на фоне всех остальных: как я уже отметил, в Кербе все происходило демократично, а в этот раз, для того чтобы подчеркнуть торжественность мероприятия, нам только смокингов и вечерних платьев не хватало. Разговоры чуть стихли, и взгляд мой устремился вслед за тонким шлейфом молчания, побежавшим по залу в сторону двери. К нам вошла Ева. Она была одета в костюм то ли Белоснежки, то ли ее мачехи. Белое внизу, похожее на бальное, платье, желтый, парчовый, верх… открытые руки, красный жакет и в волосах — невероятно — корона с жемчугами. Все искусственное, театральное и потому выглядело как настоящее. Блестящие вороньим крылом волосы, красные, напряженные, губы, сомкнутые брови… Она выглядела как обычно, но то ли платье, то ли чуть более сосредоточенный вид, придавали ей облик грозной повелительницы… Королева в гневе — вот кто вошел к нам, и молнии трещали, отходя от нее. Что поразительно, на ней были все те же темные очки — современная, нелепая деталь, придающая ей такую убедительность и правдоподобие… Я, ошеломленный, привстал. Я находил Еву такой прекрасной в тот момент. Я отодвинул стул — тот, кажется, упал, но я не обернулся — и начал обходить стол, чтобы успеть отодвинуть стул перед своей королевой, как вдруг что-то остановило меня. Эстер, милая, маленькая подружка Евы… милашка с лисьей мордочкой, крепко ухватила меня за локоть и сказала на ухо:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Букварь, который вы держите в руках, рассчитан на взрослых мальчиков и девочек, отлично умеющих читать, причём исключительно для собственного удовольствия, а не ради хорошей оценки. Оценки вы себе потом, если хотите, поставите сами, вот прямо хоть на полях этой книги, написанной талантливым и отвязным хулиганом Владимиром Лорченковым для его жены Иры. Кстати, самых лучших девушек, очутившихся в этой книге, тоже зовут Ирами.Все рассказы, вошедшие в «Букварь Лорченкова», — о любви, даже если на первый взгляд кажется, что никакой любви в этой истории нет и быть не может.
Сборник рассказов самого яркого представителя поколения русской литературы, пришедшего после Лимонова, Сорокина и Пелевина. «Воды любви» – сборник из нескольких десятков рассказов, которые ставят автора в один ряд с такими мастерами короткой прозы, как Буковски и Сароян.
История удивительных приключений сокровищ, затерянных где-то в Молдавии и невероятных авантюр, на которые пускаются искатели этих сокровищ. Роман – финалист премии «Национальный бестселлер» 2012 года. «Копи Царя Соломона» хороши тем, что увидеть в них можно, что угодно: от приключенческого боевика до «роуд-муви», от исторического блокбастера до любовной истории, от «черной комедии» до утонченного постмодернистского изыска. Каждый найдет в книге что-то свое.
«Клуб бессмертных» – детектив длиной в 700 лет. В темные Средние века ведуны начертили карту мира, указав на ней два проклятых места на Земле. Карта попала в руки знаменитого душегуба графа Дракулы и исчезла. Потом появлялась в самых разных точках мира, но никто не знает, что начертано на ней. Кто разгадает тайну ведовской карты и предотвратит Апокалипсис? Может быть, современный журналист Прометеус Балан – дальний родственник Дракулы и прямой потомок того самого Прометея?..
«Возвращение в Афродисиас» — любовно‑авантюрный роман о поисках утраченного рая. История поисков любви и возвращения к себе. Яркая, неполиткорректная, смешная и очень лиричная, эта книга словно сама жизнь — «грустная штука, которая стоит того, чтобы ее прожили». Последний — и лучший — роман самого яркого представителя русской прозы из поколения, пришедшего на смену Пелевину, Лимонову и Сорокину…
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.