Ночь упавшей звезды - [23]

-- А я не дойду, мевретт, -- широко улыбнулась Темулли. -- "Вы сами помогли мне до чертиков напиться..."

Мадре понял, что с зеленоволосой пива не сваришь, и обернулся к ее приятелю:

-- Люб, ты мужчина? -- он пристально воззрился в честные глаза рыжего.

-- А что, похож на женщину? -- захихикала Тему.

-- Ага, мужчина. Конечно, -- мальчик задумался и уточнил. -- Только папа говорит, что ещё маленький.

Мадре рухнул на диванчик рядом со мной и стал наматывать мокрые волосы на кулак, точно собирался на них повеситься.

-- Так что такое, господин мевретт? -- спросил Люб, не дождавшись ответа на свою последнюю реплику.

-- Ну как "что"? -- пожал плечами Одрин. -- Сможешь дотащить свою собутыльницу до лазарета?

-- Сокувшинницу. Мы из кувшина пили. Я? Не вопрос!

Люб прополз вверх по стене и потянулся взять Темулли на руки, немелодично проорав:

"Не могу сидеть я дома,

Дайте мне коня и меч.

Мне готовка незнакома.

Мне милы резня и сечь.

Закинула платья я в старый сундук

И не вылажу отныне из..."

У меня зазвенело в ушах. К рези в правой ладони добавились саднящая боль в затылке. Я нащупала шишку под волосами. А на темени еще одну. Четвертую. Теперь пусть хоть кто усомнится, что у меня потеря памяти! Я плотней завернулась в промокший плед и тихо застучала зубами.

Мадре обеспокоено взглянул на меня и окликнул сына:

-- Сианн, ты разбираешься в людских болезнях?

Алиелор подошел, тронул рукой мой лоб:

-- По-моему, у нее жар... Как вы, сударыня?

Я отстранилась, зашарила глазами по библиотеке, этому, чернявому, вовсе не собираясь отвечать. Облизнула пересохшие губы, в ошеломлении понимая, что я готова доверять здесь единственному: беловолосому лилейному мевретту.

А тот повернулся к стражнику:

-- Звингарда сюда, живо! И пусть не думает отделаться компрессами!

Испуганного парня смело.

Одрин снова налил воды из кувшина и поднес мне кубок:

-- Выпейте, сударыня, станет легче.

Я -- неожиданно для себя -- перехватила руку остроухого, она была приятно прохладной, и... не хотелось ее выпускать... а вода... глотать получалось медленно и с трудом. Лучше бы они меня раньше отпустили! Теперь огребу по полной элвилинского гостеприимства... на этом... розовом... Ой, ну у кого же здесь такой извращенный вкус?

-- Вина... -- прохрипела я.

-- Вина? -- поразился Мадре, рассеянно поглаживая мою руку. -- Хм... А вы уверены? Пьянство, знаете ли, не красит дам...

Ну кто бы говорил с его самогонкой!

-- Беглец от стражника бежит! -- вдохновенно голосил тем временем Люб, -- И под копытами дрожит,

Дрожит земля.

Мечтал он скрыться за углом --

Его огрела черпаком

Прислуга короля!

-- Полезно... при простуде!.. -- переорала его я.

-- Ну-ну, вам виднее, -- Одрин с неприязнью покосился на меня и на разбушевавшегося мальчишку.

-- ...Серые тени поднялись

с древних болот! -- отозвался рыжий.

-- Но рыцарь -- он рыцарь,

Даже если один...

-- Так мы пойдем? -- Темулли изобразила реверанс, чуть не упав при этом, и подала руку приятелю. -- Лежу задыхаюсь я в пыльном мешке, как бедные платья в моем сундуке... Ой, мевретт... а ваша леди мне платье испортила!

Я всегда полагала, что пьяные женщины -- страшное зрелище. Но оказалось, что пьяные дети еще страшнее. А уж пьяная Темка...

Мадре окостенел. Зато Сианн проснулся. (То ли опасался за нравственность Сябика -- кто ему там этот мальчишка... паж... или друг? То ли хотел уберечь того от очередного потрясения. Хотя я так и не поняла, чего Сябик испугался. Не родственник же его висит над камином!) В общем, вскипел, вытолкал Люба и Темулли в коридор, подозвал кого-то из слуг, велел отвести малолеток в термы и облить холодной водой. А лучше вовсе на дождь выставить, пока не протрезвеют.

Люб с Темкой восприняли распоряжение философски. Ещё некоторое время из коридора доносился дружный хоровой ор:

-- Пусть нет у меня ни меча, ни коня,

Но злой негодяй не получит

Меня!..

Сианн ушел следом и вернулся с кувшином меда, наплескал мне золота с ароматом лилий и стрелолиста.

Рука с кубком мелко дрожала. Я сделала большой глоток и закашлялась.

-- Спасибо... -- хрипло сказала я в перерыве между приступами кашля.

-- Не за что; пейте, -- очаровательно улыбнулся Сианн. -- Может, подогреть с корицей?

-- Идите к... -- я хотела послать остроухого к лешему, но увидела, как он морщится и оберегает плечо, и докончила: -- к Звингарду.

-- Утром схожу. Благодарю за заботу.

-- Ну-ну... -- Одрин хмуро глянул на сына. -- А как насчет отдохнуть, миледи? Мы все устали... -- заметил, что до сих пор сжимает мою ладонь и, внезапно смутившись, скрестил руки на груди.

Сианн сделал вид, что ничего не замечает, и отошел к камину, где, лежа на пузе, любовался огнем его юный друг.

Я залпом допила мед, огонь прилил к щекам, а кубок, наконец, упал и покатился сперва по диванчику, а потом шмякнулся на ковер. И не разбился. Я удивленно проследила за ним и обхватила шею Мадре руками:

-- Отдохнуть?

Липкими губами нашла его губы. Кажется, я схожу с ума...

Одрин от неожиданности замер, потом почувствовал нежность моих губ и, коротко вздохнув, обнял меня. Ответил на поцелуй. Это было чертовски приятно...