Не может быть, подумала я. Что за жестокое видение. Нужно просыпаться. Я давала себе слово не спать…
Проснись!
Я вырвала себя из солнечного мирка, в последний раз сожалением взглянув на жёлтого гиганта, дающего свет и тепло. Лазурь вспыхнула и погасла, спикировав во тьму. Перистые облака скучились, стали тучами. Лёгкий ветерок вылился ураганным шквалом. Я обнаружила, что продолжаю брести у подножия горы в темноте — заснула на ходу. Меня знобило, но вес бельчонка на плече действовал умиротворяюще.
Это сон? Или предвидение?.. Откуда столько подробностей? Я вытерла лоб пылающей ладонью. Неважно. Главное — Маяк ещё работает, а не высится безжизненной сигарой, как в видении. И я очень близко от него. Так близко, что протяни руку да коснись. Шесть часов — ну, семь — и все ответы будут у меня.
Если, конечно, ОНО не доберётся до меня раньше.
Земля кренилась, предваряя начало горного склона. Я надеялась, что гора будет такая же пологая, как в моём видении. В таком случае мне не составит большого труда взойти на вершину, потому что отвесных склонов там не было. Зато были большие валуны, которые нужно обходить, и каменистые участки, которые осыпаются под ногами. Подумав, я решила, что мне стоит отдохнуть перед подъёмом. Не спать, конечно. Просто посидеть и дать ногам отдохнуть…
Так я и сделала. Расположилась на первом попавшемся крупном булыжнике. Киппи спрыгнул с плеча. Я испытала стыд перед маленьким зверьком: раньше во время привалов у нас было чем перекусить. Наверное, Киппи ждал, что я дам ей хлебных крошек или хотя бы толику воды. Но у меня ничего не было.
— Извини, — прошептала я. — Сегодня ничего нет…
Кажется, он понял. Во всяком случае, перестал нетерпеливо суетиться и взбежал вверх по моей ноге. Он весь дрожал, прижимаясь к моему бедру, и мне стало его жалко до слёз. Мы, конечно, в равном положении, но я всё-таки человек. И запасов на чёрный день у моего организма намного больше, чем у создания весом в два фунта.
Я стала снова поглаживать его по спинке (кожа да кости), а сама закрыла глаза и попыталась расслабиться. Разговаривать по старой привычке со своим другом не могла: речь отнимала силы, а силы мне скоро пригодятся. Передо мной лежит финишная прямая; ничто не должно отвлекать меня от цели. К чёрту монстра, к чёрту воспоминания о прежних днях. Нужно забыть все сомнения и вопросы, висящие без ответа, собрать остатки воли в кулак. На словах это звучало красиво, но сосредоточиться на цели было сложно — давали о себе знать холод и раны. Особенно меня беспокоили ноги, сбитые до крови, и нарывы во рту, которые раздулись до неприличных размеров.
Киппи судорожно дёрнулся под моей ладонью. Спазм? Или бельчонок вздремнул и увидел плохой сон?
Я открыла глаза и тяжело встала с булыжника. Сколько бы ни старалась сконцентрироваться, никакого воодушевления не было. Только изнурённость и разъедяющий изнутри страх перед трудным подъёмом.
Я подняла Киппи и посадила его на правое плечо. Он слабенько вцепился когтями в расползающуюся ткань. Наверное, если бы я сделала первый шаг немного резче, он бы не удержался и свалился вниз.
— Ну что, — спросила я, — пошли вперёд, дружок?
«Пошли», — согласился он и ткнулся мне в шею влажным носом. Это было щекотно и приятно. Я улыбнулась и стала взбираться на гору.
Пять часов. Столько времени прошло по моему внутреннему хронометру. А показания этого прибора были далеки от точных. Я вообще не смогла бы прикидывать, как долго я иду, если бы через примерно одинаковые отрезки времени, которые я принимала за один час, не случалось какое-нибудь запоминающееся событие.
Первый час я осваивалась в новой для себя роли альпинистки. К счастью, склон действительно оказался пологим, хоть и неровным. Кое-где росла трава. Несмотря на отсутствие препятствий, подъём вымотал меня в мгновенье ока, заставляя трусливо выпрашивать у самой себя разрешение на очередной отдых… может, короткий сон. Ну совсем недолго, пожалуйста, только веки сомкнуть. Со временем мне становилось труднее затыкать увещевание маленькой девочки с бантом.
Одно было хорошо: гора надёжно загораживала меня от ветра, который крепчал с каждой минутой. Я слышала, как его вой становится надрывнее, превращаясь в визг электрической пилы. Должно быть, ветер убивался из-за того, что я оказалась ему недоступна. Я ещё не забыла первые часы, когда я ждала людей у ратуши, а ветер играл со мной в жестокую игру. И была уверена, что он тоже не забыл. Ненависть его ко мне только возросла за эти дни.
Киппи молчал. Я этому не удивлялась. Слишком я устала, чтобы воображать голоса в голове. Но бельчонок то и дело тёрся телом о мою шею, словно стараясь согреть меня. Я была ему за это благодарна, хотя, говоря по правде, помогали его усилия мало.
К началу второго часа я преодолела равнинный участок у подножия горы и ступила на твердеые камни. Оглянувшись назад, я увидела разверзшуюся за мной мглу глубиной в сотни миль. Я находилась на высоте пары сот футов, и огонь Маяка стал ближе. Луч больше не выглядел сплошной синевой — я различала, как в центре оттенок переходит в сияющий белый цвет, а по краям отливает нежно-зеленым.
