Ночь падающих звезд - [68]

— Привет, Хели! Вы ляжете в комнате для гостей. Завтра мне надо рано уйти из дома, но я приготовлю завтрак, а кофе вы найдете в термосе.

Одри была филологом, германистом. Училась во Фрайбурге, почти без акцента говорила по-немецки, и вечер прошел замечательно.

Хели заговорил согласно нормам литературного произношения, вел светские беседы, излучая обаяние, вновь став тем, прежним Хели. С него слетели печаль и уныние.

После того как Дженни попрощалась и он остался наедине с Одри, Хели решился задать вопрос, который мучил его уже в течение нескольких часов.

Его хозяйка оказалась не только любезной, она прямо лучилась материнским теплом: Хели доверял ей.

Одри проводила его в комнату для гостей и пронаблюдала, как он распаковывает дорожную сумку. Нет ли у него еще каких-либо пожеланий?

Он поблагодарил, покачал головой и замялся.

— В чем дело? — прислонившись к косяку двери, она выглядела очень привлекательно. — Ах, да! Ванная напротив. Если хотите…

Но Хели прервал ее.

— Дженифер… — вслушиваясь в звуки имени, начал он. — Простите мое любопытство, но мне хотелось бы знать…

— Да? Говорите, я слушаю!

— У нее есть кто-нибудь, я имею в виду мужчину…

— Ах, так вы хотите знать, не тщетны ли ваши усилия?! — Одри придала лицу негодующее выражение и зажгла сигарету. Казалось, она тянула время, чтобы поразмышлять. Он встревоженно смотрел на нее — в узкой до колен юбке, с аккуратной прической, элегантную, осторожно, почти нежно выпускающую дым. — Нечего беспокоиться, — через некоторое время продолжила она. — В жизни Дженни нет места мужчинам. — И быстро добавила: — Вы единственный.

Была ли это шутка, или она говорила серьезно, Хели не понял. Она сердечно поцеловала Хели в щеку, пожелала спокойной ночи и удалилась.

Он бросился на кровать в надежде обдумать все, что произошло с ним в последние часы, но тут же провалился в сон.

Когда на следующее утро Дженифер подошла к его кровати, чтобы попрощаться, Хели вдруг пришло в голову, что, несмотря на то, что они говорили обо всем на свете, ничего не скрывая друг от друга, они еще ни разу не поцеловались вчера.

— О, Дженифер?

Хели сидел перед ней в кровати, как и при их первой встрече. В своей измятой пижаме он выглядел совсем не соблазнительно. Как бы хотел он прижать ее к себе, дотронуться до ее губ, но, к сожалению, это было невозможно. Он еще не почистил зубы.

Она источала невероятную свежесть, казалась абсолютно выспавшейся, в отличие от пего, и снова вся от головы и до пят в болом, на сей раз в длинных брюках.

Когда она появлялась в классе, се ученики, должно быть, неистовствовали! В его детстве учительницы были совсем другими, да, они выглядели иначе. Пожилыми, низкорослыми и толстыми. Например, фройляйн Райхельт в своих платьях рубашечного покроя, коричневых или серых, иногда цвета ржавчины, но всегда одного фасона, с поясом на полной талин.

— Бай, бай, Питер Пэн! — Более мужественная, чем он, она наклонилась и поцеловала его в губы, как и тогда, в доме Мак-Тэвишей. — Хорошо было с тобой. Мало, но хорошо. Передавай привет молодым людям, прекрасной Амелии и Лулу, или как там его зовут. Скоро наступят каникулы. Может, я навещу вас.

Она пошла к двери, еще раз обернулась и помахала ему рукой.

— А ты весельчак, — заявила она. — Я люблю таких… Но она ведь не сказала: я люблю тебя!

Но всему свое время. Хели встал, принял душ, позавтракал. Квартиру пронизывали солнечные лучи, а из окна вдали на скалах виднелся замок. Ах, Эдинбург, как хотелось бы остаться здесь до конца дней своих! Затем Хели спустился на оживленную улицу, купил два букета роз, красных для Дженифер и чайных для Одри, поставил их в две вазы на стол, взял дорожную сумку и покинул дом.

Он летел как на крыльях, во всяком случае ему так казалось, как бы странно подобное сравнение ни звучало. И вновь томило его страстное желание, только предметом страсти являлась другая женщина. Не Дуня. Дженифер! Он любил ее, хотя между ними ничего не было, никаких близких отношений. А может быть, как раз поэтому. Любить, барахтаясь и издавая страстные стоны в постели, это может каждый. Дженифер проветрила ему мозги, как свежий, весенний ветерок душное помещение.

Надо дать пройти определенному времени.

Он хотел поговорить с Тео, честно и бережно, как мужчина с мужчиной. А что касается Амелии, то ему хотелось бы стать для нее лучшим отцом в мире после настоящего.

Кроме того, оставалась еще одна проблема — добросердечная Лотта, которая так беззаветно его любила. Причинять ей боль он не хотел. «Прекрати, милая, ты слишком часто сердилась на меня.

Может, я и был вассалом Тео. Но все в прошлом. Я стал старше и умнее, более зрелым, я уже не Питер Пэн». В чем можно было быть уверенным, так это в том, что Лоттхен спросит: «Питер Пэн, кто это, он что, тоже живет в Ламмвайлере?»

Когда Хели приехал в Ламмвайлер, дом оказался пустым, практически вымершим.

Хели настойчиво позвонил в дверь дома фрау Кляйншмидт, та тут же вышла и проводила его к дому профессора, сообщая на ходу, что произошло за время их отсутствия и куда подевались гости. Господину Лусиану необходимо было срочно уехать в Берлин, но ведь завтра приедет господин профессор, не так ли, она уже все подготовила и даже испекла пирог, а еще может приготовить жаркое из говядины, с клецками по-швабски…