Ночь ночей. Легенда БЕНАПах - [9]
— Не дури, Петро. Вот предлагаю вполне надежно: «Мщение и смерть немецко-фашистским захватчикам!» Иосиф Виссарионович Сталин… И крышка? А?.. — неуверенно предложил Долматов.
— Новее не придумаешь… — отметил Белоус.
— Годится, но покороче: «Смерть фашистско-немецким захватчикам!» И.Сталин, — произнес хозяин землянки.
— И ставим его впереди Дантона… Ни одна блядь не придерется, — предложил Андрюша Родионов.
— Может, на время прикроешь громкоговоритель, Андрэ? — заботливо предложил Токачиров с довольно любезной интонацией.
— Не препираться. Все три девиза остаются в том порядке, как предложил Родионов: «Смерть фашистско-немецким захватчикам!», «Смелость, смелость и еще раз смелость!», «Никогда, никогда не унывай!» — МЫ!!
Послышались сдержанные голоса одобрения.
— Кто ЗА?.. Принято единогласно. — Даже Антонина подняла руку и вобрала голову в плечи. Чуть приподняла прямую прозрачную ладошку Юля. Ее тонкие пальцы осторожно коснулись потолка.
СНАЧАЛА СОВСЕМ НЕЛЬЗЯ БЫЛО ПОНЯТЬ, СОН ЭТО ИЛИ НЕ СОН, КАКОЕ-ТО ТУМАННОЕ НАВАЖДЕНИЕ: ПО ШОССЕ В ТЕМНОТЕ МЧАЛСЯ «М-72» — МОТОЦИКЛ С КОЛЯСКОЙ. ТРЕСК И НАДСАДНЫЙ РЕВ МОТОРА, КАК БУДТО ВОТ-ВОТ ВЗОРВЕТСЯ… ПУСТОЕ ТЕМНОЕ ПРОСТРАНСТВО, ОБОЗНАЧАЮЩЕЕ СКОРЕЕ ВСЕГО ПУТЬ В НИКУДА… ВСЯ ЧЕСТНАЯ КОМПАНИЯ, А ЭТО ДВЕНАДЦАТЬ (ДА-ДА, ДВЕНАДЦАТЬ!) МОЛОДЫХ ПАРНЕЙ С ЗОЛОТЫМИ ПОГОНАМИ НА ГИМНАСТЕРКАХ, ОБЛЕПИЛА МАШИНУ — СИДЯТ, СТОЯТ, ВИСЯТ, ЛЕЖАТ ДРУГ НА ДРУГЕ — РЕКОРДСМЕНЫ САМОУБИЙСТВЕННОГО РОДА ВОЙСК. ВЕТЕР ТОГО И ГЛЯДИ СОРВЕТ ОДНОГО ИЗ НИХ, НО ВОТ МОЖНО ПОКЛЯСТЬСЯ, ХОТЬ ЧЕМ УГОДНО, УДЕРЖАТСЯ ВСЕ — ОНИ НАКРЕПКО СВЯЗАНЫ, КАК ЗАЛОМ НА РЕКЕ, КАК ДЕРЕВЯННАЯ ТАБУРЕТКА! ДЕРЖАЛИСЬ ЗА РУЛЬ, ЗА РУКОЯТКИ, ЗА ТУРЕЛЬ ПУЛЕМЕТА, ЗА ШИНУ ЗАПАСНОГО КОЛЕСА, ЗА ВОЗДУХ!.. ДОРОГА СЛОВНО ВИСЕЛА ВО ТЬМЕ НАД ПРОПАСТЬЮ. КРУТЫЕ ВИРАЖИ КЛОНИЛИ НЕСУСВЕТНЫЙ ЭКИПАЖ ТО ПА ЛЕВЫЙ, ТО НА ПРАВЫЙ БОРТ… СВЕТЯЩИЕСЯ ТОЧКИ И ЧЕРТОЧКИ ПРОНИЗЫВАЛИ ПРОСТРАНСТВО — ТО ЛИ МЕТЕОРИТЫ, ТО ЛИ ТРАССИРУЮЩИЕ ПУЛИ… ЭТИ ДВЕНАДЦАТЬ НА СОБСТВЕННЫХ ШКУРАХ ПРОВЕРЯЛИ ДЕЙСТВЕННОСТЬ СИЛ ЗЕМНОГО ПРИТЯЖЕНИЯ, ВЗАИМНОГО ТЯГОТЕНИЯ И СПАЙКИ… ОГНЕННЫЕ ТРАССЫ ПРОЧЕРЧИВАЛИ НЕ ТОЛЬКО ЗЕМНУЮ ТЬМУ, НО И ВСЕ НЕОХВАТНОЕ НЕБЕСНОЕ ПРОСТРАНСТВО…
IV
Вече
Далеко за полночь в землянке гремело:
— Выбираем председателя!
— Твоя идея, тебе и быть, — сказал Курнешов.
— За что?
— Наказание за инициативу: кто высунулся, того и выбирают.
— Нет, я серьезно…
— А если серьезно, будешь ты.
Тот хотел еще что-то возразить, но получил непререкаемое: «Ты!» Все сборище торчало на своих местах с поднятыми руками.
«Все живое рождается там, где больно».
Из памяти
— Пусть будет так… — сказал хозяин. — Теперь секретаря-казначея.
Как сговорились — повытягивали руки и воткнули указательные пальцы в Николу Лысикова… Он прижал обе руки к груди и, словно буддист, степенно поклонился — его нос покрылся легкой испариной:
— От имени великого башкирского народа большое русское мерси.
— Гимн! Свой гимн нужен…
— Господа офицеры! Гимн не нужен, — произнес зажатый в самый угол командир танкового взвода Иван Белоус — БЕНАПы в гимне не нуждаются. БЕНАПам некогда, они бегущие…
— Какие еще бенапы?..
— Что за бенапы? — название было обнародовано впервые и произвело странное впечатление.
Ему дали приподняться, Белоус выдвинулся вперед. У всех зачесы «политические», а у него пробор посередине темной густой шевелюры. Без малейшего налета привычной пафосности он произнес:
— БЕНАП — сокращенное название — «БЕГУЩИЙ НА ПОМОЩЬ», это и есть — МЫ.
…Странный сбор продолжался. Это была уже глубокая ночь. На столе стояли разномастные кружки, несколько таредок и разложен доппаек[2] — колбасные американские Консервы, хлеб, масло, сахар, даже печенье, — ну, и фляги всех мастей, главным образом трофейные.
— Пять рублей на оскорбленного — за одно ругательство. Идет?.. — скромно предложил казначей.
— Разорение! Даже при десяти головах это сразу полсотни…
— А трехэтажный, извините, что, в тройном размере? Или со скидкой?
— Вот, например, два с половиной слова… и основной оклад тю-тю…
— Не прибедняйтесь: фронтовые — пятьдесят процентов, разведывательные — пятьдесят процентов, гвардейские — пятьдесят и еще «звездные» (за звание)… Богатенькие становимся, господа офицеры, — рачительно выговорил Никола Лысиков.
— Тебе-то что, ты вообще не ругаешься. Разжиреешь на нас, грешниках.
— На вас, пожалуй…
— Пора раскошеливаться — ПЯТЬ! Рублей! На оскорбленного!
— Нет — ТРИ!
— Где там спряталась Юля?
— Здесь я…
— Юля, пять или три?
— Пять лучше, но они не согласятся…
Короткая стрижка, совсем мальчишеская, и очень большие, чуть испуганные глаза — вроде бы тихоня, но ее присутствие незаметно влияло на мужское сборище — Антонина не в счет, она совсем своя, к ней привыкли.
— Хорошо — три! Но в присутствии женщин ставка удваивается.
— Не так. Присутствие каждой женской особы удваивает ставку. Вот, например…
— Даже если она…?! — хотел спросить Романченко.
— Монахиня… — выправил положение Курнешов.
— Ладно, половина денег на помощь родным в случае ранения или гробешника — согласен. А вот с остальными что будем делать?
— На пропой! — заявление категоричное.
— Вы что, взбесились?! И так… — не выдержал военфельдшер.
Писать рассказы, повести и другие тексты я начинал только тогда, когда меня всерьёз и надолго лишали возможности работать в кинематографе, как говорится — отлучали!..Каждый раз, на какой-то день после увольнения или отстранения, я усаживался, и… начинал новую работу. Таким образом я создал макет «Полного собрания своих сочинений» или некий сериал кинолент, готовых к показу без экрана, а главное, без цензуры, без липкого начальства, без идейных соучастников, неизменно оставляющих в каждом кадре твоих замыслов свои садистические следы.
Это произведение не имело публикаций при жизни автора, хотя и создавалось в далёком уже 1949 году и, конечно, могло бы, так или иначе, увидеть свет. Но, видимо, взыскательного художника, каковым автор, несмотря на свою тогдашнюю литературную молодость, всегда внутренне являлся, что-то не вполне устраивало. По всей вероятности — недостаточная полнота лично пережитого материала, который, спустя годы, точно, зрело и выразительно воплотился на страницах его замечательных повестей и рассказов.Тем не менее, «Обыкновенная биография» представляет собой безусловную ценность, теперь даже большую, чем в годы её создания.
Фронтовой разведчик, известный кинорежиссер (фильмы: «Последний дюйм», «Улица Ньютона», «Крепкий орешек» и др.), самобытный, тонкий писатель и замечательный человек Теодор Юрьевич Вульфович предлагает друзьям и читателям свою сокровенную, главную книгу о войне. Эта книга — и свидетельство непосредственного участника, и произведение искусного Мастера.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.