Ночь ночей. Легенда БЕНАПах - [24]
— Нет. Не знал, — ответил наспех и небрежно.
— Вот теперь придется узнать, — с угрозой в голосе предупредил капитан и начал размашисто и быстро писать. — А в армии?! В действующей армии!.. На фронте! Да это вообще!.. И ты учти, на каждый вопрос будешь давать четкий ответ. Ведь придумали же — такой позор сразу после присвоения гвардейского знамени!.. Молчи-молчи…
Взводный понял, что надо как-то выиграть время, и огрызнулся:
— Чего это вы мне все время тыкаете?..
— А ты меня не учи! Тоже еще Би-е-на-ппы! — есть люди, которые из любого слова могут выговорить похабщину. — Я ведь в твоей банде не состою.
— А такого и не приняли бы, — осторожно вмазал ему взводный.
— Посмотрим, как запоешь после дознания.
«Дальше фронта не пошлешь, хуже смерти не будет», — этому прыщу он сдаваться не собирался.
В палатку стремительно вошел полковник Захаренко и встал между столом и лейтенантом.
— Что за шум, а драки нет? — легко заметил он.
— Будет и драка, — парировал Чаклин со скрытой угрозой.
Захаренко сморщился и сказал шутливо капитану:
— С разведбатом в одиночку не сражаются. Они нам накостыляют.
— …по вашему приказанию явился! — подчеркнуто официально и по всей форме доложил взводный. (Его как подменили, и от привычной фронтовой сутулости не осталось и следа — стоял, как свеча!)
— О-о! — выкрикнул радостно капитан Чаклин. — Он, как Господь Бог, не «прибыл», а «явился»! — это была старая армейская придирка.
Взводный знал ее, пробурчал в ответ что-то не такое уж лестное.
— Что-что?.. — переспросил Чаклин.
— Уж во всяком случае «не приполз», — четко выговорил взводный.
— Ну, что я тебе говорил? — все еще пытался подшучивать Захаренко, но лейтенанту не нравилось, что полковник мягчит и как бы на равных разговаривает с Чаклиным. — Давай это дело разгребать вместе. Вы, товарищ капитан, пока займетесь своими делами, а я с ним тут… Сам попробую.
— Но-о-о мне было приказано…
— Исполняют последнее распоряжение… И приказа на дознание еще нет. Идите.
Капитан был явно недоволен, но вышел.
— Чего это вы тут раскричались? С опушки слышно, — спросил полковник Захаренко.
— Да-а… — лейтенанту не хотелось объяснять.
— Значит, «общество»? Да я, правду сказать, такого и не слыхивал. — И добавил, хмыкнув: — Со времен декабристов. — Он явно пребывал в недоумении. — Вы как, Северные будете или Южные?
А председатель, уже изрядно вздрюченный капитаном, лихорадочно соображал, что следует делать и куда могут повернуться оглобли.
— Сколько же вас в этом обществе? Придумать ведь… — Захаренко и сам выглядел несколько обескураженным. Но он не подъелдыкивал, как капитан Чаклин, не проявлял враждебности, и взводный произнес довольно покорно:
— Товарищ гвардии полковник, что за это полагается?
— Смотря кому.
— Ну мне, например. Дисциплинарное или дальше покатится?
— Откровенно говоря, идет разбор, пока и я не знаю.
— Тогда извините, товарищ полковник, я на ваш вопрос отвечать не могу.
— Председатель общества гвардейских офицеров и не знает, сколько у него членов? Да кто поверит?
— А мне не нужно, чтоб верили.
Захаренко оценивающе посмотрел на офицера, как на весах взвешивал:
— Ну вот, по некоторым сведениям, вы называетесь ОГО, ГОСС и БЕНАПы — это что означает? — у него в руках появился лист бумаги, это чтобы стало понятно, что донос письменный.
— БЕНАПы — Бегущие На Помощь.
— Кому на помощь, разрешите узнать?
— Ну, не фашистам же!.. Тем, кто нуждается…
— Ты как полагаешь, лейтенант, — это детский сад или воюющая армия?.. — на этот вопрос отвечать было бессмысленно.
— Ну, а ОГО-ГО, а ГОСС? — лейтенант молчал. — Ну, та-ак. Вот — устав есть, есть нормы поведения, членские взносы… Интересно… — полковник тыкал ладонью в бумагу.
Лейтенант не знал, как отвечать, но посмотрел полковнику прямо в глаза и не стал выкручиваться:
— Есть. Все есть. Только информация у вас… — он чуть не назвал, какая она была, с его точки зрения.
— Как понять?.. Вот капитана Чаклина на тебя не хватает.
— Это вообще не общество… — его осенило внезапно, и, пожалуй, эту внезапность ему трудно было скрыть.
— А что же? — как подтолкнул его полковник.
— ОГО и ОГО-ГО — это шуточные пароль и отзыв, а ГОСС — это… СО!.. CO-ДРУЖЕСТВО… Гвардейское Офицерское Содружество.
Полковник сразу понял, что председатель выкручивается:
— Ну, это куда ни шло… А еще одно «эс» куда денешь?
— «Советского Союза», — легко выговорил председатель как само собой разумеющееся.
— Ну, пожалуй… А ты сможешь представить мне документы?.. Они же у вас есть.
Тут он не требовал ответа — он размышлял.
— Поезжай-ка, парень, в батальон… Ни с кем об этом ни слова. Понял?.. И… привези мне оба документа.
Часовой прокричал:
— Товарищ тринадцатый, к вам гвардии капитан Чаклин.
У взводного в голове промелькнуло: «Мое счастливое число — тринадцать!»
Полковник стремительно вышел из-за стола, прошел двойной полог входа в палатку и преградил путь входящему:
— Ну, имею я право сам разобраться?.. Вот поговорю и расскажу тебе. Потерпи уж!.. — он вернулся в палатку, почему-то долго ждал, пока стихнут шаги капитана.
— А вот теперь давай, живо!.. — сказал он.
— Товарищ гвардии полковник, если я вам принесу подписанные документы, то это ведь готовый список?..
Фронтовой разведчик, известный кинорежиссер (фильмы: «Последний дюйм», «Улица Ньютона», «Крепкий орешек» и др.), самобытный, тонкий писатель и замечательный человек Теодор Юрьевич Вульфович предлагает друзьям и читателям свою сокровенную, главную книгу о войне. Эта книга — и свидетельство непосредственного участника, и произведение искусного Мастера.
Это произведение не имело публикаций при жизни автора, хотя и создавалось в далёком уже 1949 году и, конечно, могло бы, так или иначе, увидеть свет. Но, видимо, взыскательного художника, каковым автор, несмотря на свою тогдашнюю литературную молодость, всегда внутренне являлся, что-то не вполне устраивало. По всей вероятности — недостаточная полнота лично пережитого материала, который, спустя годы, точно, зрело и выразительно воплотился на страницах его замечательных повестей и рассказов.Тем не менее, «Обыкновенная биография» представляет собой безусловную ценность, теперь даже большую, чем в годы её создания.
Писать рассказы, повести и другие тексты я начинал только тогда, когда меня всерьёз и надолго лишали возможности работать в кинематографе, как говорится — отлучали!..Каждый раз, на какой-то день после увольнения или отстранения, я усаживался, и… начинал новую работу. Таким образом я создал макет «Полного собрания своих сочинений» или некий сериал кинолент, готовых к показу без экрана, а главное, без цензуры, без липкого начальства, без идейных соучастников, неизменно оставляющих в каждом кадре твоих замыслов свои садистические следы.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.