“Споры из-за нарезки земли? – предположил Влад. – Вряд ли... Это ж не у нас, тут давно частная собственность работает. Похоже на собрание... Может, они местного главу выбирают? Уж больно возбужденно... Полицейских не видно, солдат – тоже. Значит, ничего криминального. И то хорошо. Не хватало нам еще под подозрение попасть. Но пока они перевозбуждены, в деревню лучше не соваться...”
– Хашим, ты своих узнаешь?
– Конечно.
– Тогда приглядись внимательнее, албанцы среди них есть?
Мальчик с серьезным видом уставился на толпу.
– Да, есть. Вон слева стоят, в белых жилетках. И сейчас говорит албанец, – Хашим указал на мужчину с окладистой черной бородой, рубящего рукой воздух.
– А где их дома, сможешь вычислить? Парнишка молчал минуты две.
– Наверное, вон те. У сербов обычно флюгеры на крышах, а у нас – нет.
– Ага, – присмотрелся Рокотов, – не очень удобно стоят. Почти в центре села. Надо как-то скрытно подобраться...
– Может, через те сараи? – предложил Хашим.
– Может... Только подождем, пока все разойдутся.
Ждать пришлось почти до полудня. Толпа бурлила, люди то отходили группками, то подходили, и площадь освободилась, только когда солнце встало в зенит.
– Пошли, попробуем... – Владислав отполз назад.
Чтобы не пугать своим видом селян, Рокотов снял с себя всю амуницию, срубил пару еловых ветвей и замаскировал вещи у подножия приметной кривой сосенки. Себе он оставил только браунинг с запасной обоймой и нож.
Хашим, как и договаривались, получил во владение отобранный у неудачливого спелеолога-полицейского маленький “вальтер ППК” калибра 7, 65 мм. Запасных патронов к нему не было, в обойме сидело семь штук, и биолог строго-настрого приказал парнишке открывать огонь только в самом крайнем случае. И только по команде.
Маленький албанец кивнул и спрятал пистолет сзади за пояс.
Случайного выстрела Рокотов не боялся – патрона в стволе не было, а за время вынужденной лежки в лопухах он обучил Хашима, как пользоваться “вальтером”.
Пройдя через поле молодой кукурузы, они пересекли небольшую рощицу, где, судя по множеству тропинок, местные запасаются хворостом, и вышли на грунтовую дорогу. Проселок выглядел заброшенным, обочины кое-где обвалились, то тут, то там пробивалась трава.
Хашим обнаружил заросли земляники, и они собрали по горсти ароматной весенней ягоды.
– Как ты думаешь, – спросил Влад, забрасывая землянику по одной в рот, – мы можем на тутошних албанцев рассчитывать? Не выдадут?
– Не-ет, – мальчуган уверенно махнул рукой, – точно не выдадут. Тут же мечеть стоит, к мулле пойдут, а он все решит. Так полагается, мне дед говорил. Если кто-то ислам нарушает, то его выгонят из деревни.
– Это правильно, – согласился Рокотов. – Только все ли эти законы соблюдают?
Хашим удивленно посмотрел на биолога.
– Конечно. А как же иначе? Никто не посмеет нарушить... Цыгане могут, а наши – никогда.
– А ты, брат, националист, оказывается... “Цыгане могут”, – улыбнулся Влад. – А сербы? А турки с египтянами?
Вопрос поставил Хашима в тупик. Глобальные национальные проблемы он еще не обдумывал, в своей деревне расовый признак был для него неважен. Дома и сербов, и албанцев стояли рядом, мальчишки играли вместе, одинаково свободно владея двумя языками. И семьи создавали, не думая о национальности невесты или жениха.
– Вот то-то и оно! – Рокотов съел последнюю ягодку. – Людей надо не по размеру носа судить и не по цвету кожи, а по действиям. Есть хорошие люди, а есть плохие. Только и всего... Вот смотри – я русский, ты албанец. Неужели наши национальности хоть как-то могут...
Договорить он не успел. Сзади раздался шелест ветвей, Влад, кляня себя за потерю бдительности, стал разворачиваться и наткнулся на твердую команду.
– Стоять! – ничего хорошего интонации говорившего не сулили.
Рокотов завершил поворот и развел руки в стороны, ладонями к говорившему, показывая, что у него нет оружия.
Метрах в пяти от них на дорогу выбрался пузатый седовласый здоровяк лет пятидесяти в расстегнутой камуфляжной куртке. Дуло короткого помпового ружья смотрело Владу прямо в живот.
“ 12-й калибр”, – автоматически отметил биолог.
Хашим тоже не сделал ни одного лишнего движения, исподлобья разглядывая появившегося из засады неизвестного.
– Неплохо бы представиться, – твердо заявил Владислав, перехватывая инициативу в разговоре. Здоровяк нахмурился.
– Я начальник отряда самообороны Зоран Арсеньевич. А вы кто такие?
“Серб, если судить по имени и фамилии...”
– Путники, – коротко и расплывчато ответил Влад.
– И куда путь держите? – Арсеньевич приблизился на шаг.
– В Лёсковац, – Рокотов назвал первый попавшийся город, который, по его расчетам, находился совсем рядом.
– Далековато забрались, – здоровяк не опускал ружье и не снимал палец со спускового крючка.
– А это кто? – Арсеньевич кивнул на Хашима.
– А-а, это приятель Антон Семеныча Шпака! – брякнул Рокотов первое, что пришло в голову. Уловка сработала.
Явно незнакомый с советской комедиографией серб уставился на Хашима, соображая, кто такой Антон Семенович Шпак и что его малолетний “приятель” делает весенним утром на лесной дороге в компании небритого и грязноватого субъекта. Дуло ружья ушло в сторону, и Влад рывком оказался рядом со здоровяком.
