Ночь на кордоне - [4]
— Я, кажется, ему ногу выкрутил, — сказал я, еле переводя дыхание.
— Ну и пусть. Так ему и надо, — успокоил меня Женька. — Я вот занозу загнал…
Он стал ногтями вытаскивать занозу из правой ладони, попавшую из оконной рамы. Заноза сломалась. Я достал из кармана английскую булавку и стал ею выковыривать щепку. Женька вздрагивал, когда я запускал иглу глубоко под кожу, отдёргивал руку и сердился.
— Ты потише, потише… Знаешь, как больно!
Через некоторое время мальчишки нашли нас.
— Ну, как вы его здорово… — восхищался лохматый Никита, — аж нам было слышно, как вы его по спине — хрясь! Жаль, я с вами не пошёл…
— Да ты здоров после драки кулаками махать.
— Чего «здоров»? Я бы ему сначала руку вывернул за спину, а потом по шее, по шее…
В тот день по домам разошлись мы не скоро.
4. ТЁТКА ЗНАЕТ МОЮ ТАЙНУ
Однажды, когда я, собираясь спать, взбивал на кровати подушку, тётка, сидевшая у стола спиной ко мне, спросила:
— Серёжа, ты не видел у отца толстую книгу про птиц, называется «Жизнь животных» Брема?
Я бросил подушку на постель и повернулся. Напоминание о книге будто током поразило меня.
— Конечно, видел.
— Куда она девалась?
— Не знаю.
— Отец обязательно должен был взять её с собой. Он ничего не говорил тебе о ней?
— Нет.
— А где вещи, какие вы брали с собой?
— Я ж тебе уже говорил: вещи увезли на подводах…
— Куда?
— Не знаю. Может, в город, а может, в село… Мне страшно не хотелось продолжать этот разговор, и я лёг, укрывшись одеялом с головой.
Тётка взбудоражила во мне самое больное место. Когда застрелили отца и я вернулся в город, я всё забыл под впечатлением его смерти. Потом, когда пришёл в себя, вспомнил отцовский наказ. Мне стало невероятно больно и стыдно, что я не выполнил его. Надо было сразу спрятать книгу под рубашку, и тогда б она всегда была со мною. А теперь её нет, и где она — неизвестно.
Мысль о книге и раньше не давала мне покоя, я страдал и мучился ужасно. Но я считал, что эта тайна — моя тайна. А сегодня обнаружилось, что о книге знает и тётка. Я не спал из-за этого всю ночь.
5. НОВЫЕ ПОРЯДКИ. МЫ САМИ ДОБЫВАЕМ СЕБЕ ПИЩУ
В городе воцарилась новая власть, а вместе с ней установились и непривычные для нас порядки.
Управлял городом бургомистр (им назначили выпущенного из тюрьмы спекулянта Панкратова). Из воров и всяких проходимцев наскоро сколотили полицию.
Одну из церквей побелили в зелёный цвет, покрасили купол, позолотили крест, и в ней началась служба. По утрам заунывный звон церковного колокола созывал старушек к заутрене.
Открылись частные лавочки и магазины. Удивительно было нам читать с Женькой вывески: «Магазин братьев Кокиных», «Парикмахерская Скобёлкина», а ниже по-немецки: «Фризойер». Заработало заведение со странным названием «ломбард». Шайдар говорил, что в это заведение можно сдавать любые вещи, например, сапоги, картуз, пояс, и получишь за них деньги. А потом, когда вещь понадобится, приноси деньги и получай её обратно.
Жилось нам трудно. Продуктами мы с тёткой не запаслись, и купить их было негде. Раз-другой тётка ходила в деревню, меняла на пшено платья и кофты, но вещей её хватило ненадолго. Чтоб не голодать, мы с Женькой ходили в поле, собирали колоски пшеницы. Чуть начинало светать — Женька уже свистел под окном. Я наскоро собирал котомку, клал в карман кусок хлеба, огурец, и мы отправлялись. Укрывшись от жары где-нибудь в подсолнухах, обмолачивали колоски палками. Если немцы не разгоняли нас, то к вечеру мы приносили в мешочках немного картошки, свеклы, зерна.
Разжечь огонь была тоже проблема — не хватало спичек, и мы добывали его таким способом, как это делали наши далёкие предки — казаки. Найдем в поле пятнистый кремень, положим на него обожжённый фитиль, трахнем по камню кресалом — стальной железкой, и сноп искр летел в разные стороны. Фитиль начинал дымиться, из него и раздували огонь.
Скудная пища позволяла жить только впроголодь, и не раз, съев за обедом тарелку постного борща, я вставал таким же голодным, как и садился.
Однажды нам чуть не улыбнулось поесть мяса. Собирали мы как-то колоски у села Борубец. Женька прикрыл глаза ладонью и посмотрел вдаль.
— Что это? — спросил он, показывая рукой в сторону.
Я был близорук и на таком расстоянии ничего рассмотреть не мог. Серое пятно, и только.
Когда же мы подошли, то сказалось, что это была овечка. Маленькая, с впалыми боками и свалявшейся шерстью, она доверчиво смотрела на нас. Должно быть, когда угоняли скот, она отстала и теперь, конечно, была ничья.
— Давай заберём её… — предложил Женька.
Мне эта идея понравилась; я снял со штанов пояс, набросил его овце на шею и стал тянуть. Женька хворостиной подгонял её сзади.
Однако овечка оказалась упрямой и никуда не хотела идти. Она упиралась, взбрыкивала задними ногами, вырывалась из рук и вскоре вымотала нас так, что мы сели на траву, тяжело отдуваясь.
— Был бы ножик, можно б её зарезать, — сказал Женька.
Я вынул из кармана и показал большой складной нож с деревянной ручкой. Женька открыл его и, поплевав на большой палец, провёл по лезвию.
— Тупой, — заключил он. — Надо поточить.
Мы тут же нашли коричневый булыжник, сели на корточки и стали точить. Овца вплотную подошла к нам и с интересом наблюдала за движением повизгивавшего ножа, не подозревая, какая участь готовилась ей. Когда лезвие заблестело, Женька перерезал им соломинку и сказал, что нож острый.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.