Ночь для двоих - [45]

Ровно через четверть часа она выбралась из ванны и обнаружила своего супруга за столом в гостиной. Он с восторгом рассматривал вилку. Услышав ее шаги, он положил вилку и придурковато улыбнулся:

— Как ваша голова, дорогая? Вы же выпили целую бутылку сотерна.

Мог ли он быть тем человеком, который утром дал ей лекарство? В чьих руках она чувствовала себя в безопасности?

Лучше об этом не думать.

— Голова уже болит меньше, спасибо.

— А живот? Успокоился?

—Думаю, да.

— Тогда вы должны немного поесть. Я приказал, чтобы вам принесли чай и тосты.

Чай и тосты вряд ли были способны заставить ее желудок взбунтоваться снова, и Элиссанда села за стол.

Супруг налил ей чаю, одновременно пролив на скатерть не меньше половины чайника кипятка.

— Признаюсь, дорогая, я вчера тоже слишком много выпил. Но ведь не каждый день человек женится. А головную боль, в конце концов, можно и потерпеть.

Элиссанда сосредоточенно жевала тост, не глядя на придурковатого мужа.

— Кстати, что вы думаете о переговорных трубках, дорогая? Лично я нахожу это изобретение чудесным. Я говорю в своей комнате, а меня слышат в кухне. Однако я был слегка удивлен, когда чай и тосты принес человек. Думал, они должны были выскочить прямо из трубы. И я долго не решался отойти от нее. Согласитесь, было бы обидно, если бы чайник проделал такой длинный путь по трубе из кухни и пролился уже здесь только потому, что я не сумел его поймать.

Головная боль усилилась. К тому же стало неприятно саднить между бедрами.

— Перед вашим приходом я читал газеты, — сообщил лорд Вир. — Представьте себе, в «Таймс» написали, что немецкий кайзер — внук нашей дорогой королевы. Как осмелился какой-то жалкий журналистишка бросить тень на ее величество, связав прусского хама с ее семейством! Я намерен отправить письмо в газету с требованием опровержения.

Кайзер действительно был внуком королевы, сыном ее старшей дочери. Ганноверский дом был и всегда останется немецким.

Элиссанда печально улыбнулась:

— Непременно так и сделайте.

Она была исполнена решимости стать для него хорошей женой. В конце концов, она была всем ему обязана. Но может быть, завтра, когда голова не будет так болеть, и когда хор тысячи ворон не будет казаться предпочтительнее его пустопорожней болтовни... Она могла бы почитать вместе с ним Британскую энциклопедию и изменить некоторые его заблуждения.

Однако сейчас она могла только улыбаться, не обращая внимания на его чудовищные ошибки.

Элиссанда от досады даже замычала. Голова у нее все еще болела и отказывалась поворачиваться достаточно, чтобы можно было заглянуть в зеркало, расположенное позади. А, не видя свое отражение, она никак не могла справиться с корсетом, который зашнуровывался сзади.

Ее муки прервал легкий стук в дверь.

— Могу я вам помочь, дорогая?

— Нет, спасибо.

Его помощь уж точно была ей нужна в последнюю очередь. Тогда они оба окажутся привязанными к стулу шнурками корсета.

Маркиз вошел, словно не слыша ее отказа. На нем был элегантный повседневный синий костюм. Дядя всегда надевал сюртук, готовясь выйти из дома. Джентльмены ее поколения предпочитали менее формальную одежду.

— Сэр! — Элиссанда прижала корсет к груди. Она была не одета. На ней была лишь тонкая сорочка, и супруг не должен был на нее смотреть. Но тут ее взгляд упал на постель, где накануне ночью происходило... — один только Бог знает, что там происходило.

Бог и лорд Вир. Что бы это ни было, маркиз, очевидно, переменил свое отношение к их браку. Больше не было вчерашнего угнетающего молчания. Сегодня он весело болтал, как всегда. Она еще сильнее вцепилась в свой корсет.

— Поверьте, мне вовсе не нужна помощь, — сообщила Элиссанда.

— Конечно, нужна, — сказал лорд Вир. — Вам повезло, я истинный эксперт по женскому нижнему белью.

Да, наверное.

Вир повернул ее спиной к себе, после чего быстро и ловко зашнуровал корсет. Элиссанда была изумлена.

— Где вы этому научились?

— Ну, знаете, если помогаешь дамам выбраться из корсета, волей-неволей приходится помогать им возвращаться в него.

Значит, были дамы, которые позволяли ему расшнуровывать свои корсеты и не связывал и после этого себя с ним узами брака? Элиссанда не могла бы точно сказать, удивило ее это известие или раздосадовало.

Вир сильно потянул за шнурки, выдавив из ее легких весь воздух. Что делать, ради красоты приходится терпеть.

— Но все это было до того, как я встретил вас, дорогая, — как ни в чем не бывало продолжил маркиз. — Отныне для меня существуете только вы.

Пугающая мысль. Но у Элиссанды не было времени на размышления, поскольку маркиз, покончив с корсетом, занялся ее нижними юбками.

— Поторопитесь, дорогая, — сказал он. — Мы должны спешить. Уже четверть одиннадцатого.

— Четверть одиннадцатого? Вы уверены?

— Конечно. — Вир извлек из кармана часы и показал ей: — Вот, можете убедиться.

— А ваши часы точны? — Она ни в чем не была уверена, когда речь шла об этом человеке.

— Только сегодня утром я их проверил по звону Биг-Бена.

Элиссанда потерла пальцами висок. Она что-то забыла? Что именно?

— Тетя! Господи, помилуй, она умрет от голода! Или от страха! Проснулась в незнакомой обстановке, а меня нет!