Нить, сотканная из тьмы - [109]

— Мне обязательно брать руку Стэнли? Я бы предпочел взять обе ваши ручки.

Мать рыжей девушки брезгливо поморщилась, а миссис Бринк сказала:

— Кажется, сегодня круг неудачный, мисс Дауэс. Может быть, вам лучше уйти?

Но я бы ни за что не ушла.

Господин все время жался ко мне и разок прошептал:

— По-моему, мы с вами родственные души.

Потом выдернул пальцы из руки приятеля и взял меня за голый локоть. Я тотчас сказала:

— Круг разорван!

— Мы со Стэнли ни при чем! — отнекивался господин. — Я чувствую, как он вцепился в подол моей рубашки.

Я прошла в будуар, и он вскочил, чтобы помочь мне, но мисс Ноукс сказала:

— Сегодня я помогу мисс Дауэс.

Она застегнула на мне бархотку с бечевой, и мистер Стэнли фыркнул:

— Господи, а без этого никак? Обязательно привязывать ее, точно гусыню?

— Вот из-за таких, как вы, это и делается, — ответила мисс Ноукс. — Думаете, нам приятно?

Когда явился Питер Квик и возложил на меня руку, все затихли. Потом он вышел из будуара, и кто-то из мужчин засмеялся:

— Дух забыл снять ночную рубашку!

Питер спросил, есть ли вопросы к духам, и господа попросили узнать: не могут ли те хоть слегка намекнуть, где зарыто сокровище?

Питер разозлился.

— Кажется, вы пришли поиздеваться над моим медиумом. Думаете, она вызвала меня с того света лишь вам на забаву? Для того ли я надрывался, чтобы надо мной потешались два хлыща?

— Уж мне точно невдомек, зачем ты приперся, — сказал приставучий господин.

— Я прибыл с поразительной вестью об истинности спиритизма, — ответил Питер. — И еще принес вам подарки. — Он подошел к мисс Ноукс: — Вот вам роза, мисс Ноукс. — Затем шагнул к миссис Бринк: — Вот вам плод, миссис Бринк — Это была груша. Он шел по кругу и наконец остановился перед мужчинами.

— А что для меня: цветочек или яблочко? — спросил мистер Стэнли.

— Вам ничего, сэр, но есть гостинчик для вашего друга. Извольте!

Раздался вопль, по полу проскрежетал стул.

— Что ты мне сунул, будь ты проклят? — орал приставала.

Оказалось, Питер кинул ему на колени краба. В темноте господин почувствовал, что по нему кто-то ползет, и принял это за какое-то чудище. Краб взялся из кухни, где он и его дружок сидели в ведерках с морской водой; оба такие здоровенные, что крышки ведерок придавили 3-фунтовым гнетом, чтобы зверюги не вылезли. Конечно, все это я узнала потом, а сначала только догадывалась, потому что рука Питера на моем лице пахла чем-то странным. Приставучий господин орал не переставая, и мистер Стэнли кинулся зажечь лампу. Наконец меня вывели из будуара, и я увидела, что в суматохе краба раздавили стулом: сквозь проломленный панцирь виднелось розовое мясо, но он все еще шевелил клешнями. Господин отряхивал брюки, заляпанные рассолом.

— Здорово меня разыграли! — заблеял он, но миссис Бринк его перебила:

— Больше сюда не приходите! От вас исходят непристойные токи, которые вывели Питера из себя!

Когда господа ушли, мы расхохотались.

— О , как ревностно Питер вас оберегает, мисс Дауэс! — сказала мисс Ноукс. — Полагаю, он даже убьет за вас!

Я взяла стакан с вином, и тут незнакомая дама отвела меня в сторонку. Она посетовала, что мужчины оказались столь скверными. Ей встречались молодые спиритки, которые в таких случаях принимались кокетничать, и потому очень приятно, что я вела себя иначе. Затем она сказала:

— Не взглянете ли на мою девочку, мисс Дауэс?

— Что с ней? — спросила я.

— Она беспрестанно плачет. Сейчас ей пятнадцать, но лет с двенадцати она плачет каждый день. Уж я говорила, что скоро она ослепнет от слез.

Желательно посмотреть на нее, сказала я, и дама позвала дочь:

— Маделина, подойди к нам.

Я взяла девочку за руку и спросила, как ей показался Питер. Это поразительно! — ответила она. Он подарил ей фигу. Она живет не в Лондоне, а в Бостоне, что в Америке. Там много спиритов, но столь талантливых, как я, она не встречала. Девочка показалась мне совсем юной.

— Вы сможете как-то помочь ей? — спросила мать.

Не уверена, ответила я. Пока я раздумывала, Рут подошла забрать мой стакан и, погладив девочку по голове, сказала:

— Какие прелестные рыжие волосы! Наверняка Питер Квик захочет взглянуть на них еще раз.

Она считает, все пройдет как по маслу, если удастся оторвать девочку от матери. Ее зовут Маделина Анжела Роза Сильвестр. Завтра она придет в половине третьего.

***

Не знаю, который час. Часы остановились, и завести их некому. Город замер; думаю, сейчас три или четыре часа — время тишины между стуком припозднившихся экипажей и грохотом повозок, выезжающих на рынок. На улице ни ветерка, ни дождинки. Окно заиндевело; час с лишним я не спускала с него глаз, но так и не уловила тайное и мягкое появление узора.

Где-то сейчас Селина? Покойно ли ей? Я посылаю в ночь мысли и нащупываю тугой дрожащий шнур, сотканный из тьмы, что некогда нас связывал. Однако ночь так густа, что мысли спотыкаются и теряют дорогу, а шнур из тьмы...

Не было никакого шнура, не было пространства, в котором соприкасались наши души. Было лишь мое желание... и ее стремление, так похожее на мое, что казалось моим собственным. Теперь во мне нет ни желания, ни трепетанья — она все забрала, не оставив мне ничего. Это «ничего» очень тихое и легкое. Вот только трудно удерживать перо, когда твоя плоть заполнена ничем. Взгляните на мою руку! Это рука ребенка.