Нина и сила Абсинтиума - [55]
Хохот Каркона прозвучал в Нининых ушах так оскорбительно, что вызвал у неё взрыв ярости.
— Проклятый убийца! — закричала она.
Собрав остатки сил, девочка вскочила на ноги, отчего осколок плиты, на котором она стояла, угрожающе накренился. Направив на ненавистного князя Талдом, она несколько раз нажала на гоасиловые глаза жезла. Но выпущенные им электрические разряды лишь едва задели Каркона.
Тот ответил девочке плевком ядовитой слюны и ударом в солнечное сплетение. Она скорчилась от боли и в ужасе закрыла глаза, видя, как надвигается Дверь Каоса.
— Тебе конец! — прокаркал Каркон. — Сейчас ты сгоришь!
Девочка откинулась назад, стараясь замедлить скольжение к краю. Затем одним рывком повернулась и бросилась к противоположному концу площадки. Еще одно усилие — и она прыгнула в пустоту, туда, где сверкали звезды и кометы.
Каркон, оторопев, смотрел, как Нина молча падает в бездну бескрайнего небосвода. И тем не менее был доволен: пусть мерзкой девчонке и удалось избежать смерти в пламени Двери Каоса, он был уверен, что больше никогда в жизни она не встанет ему поперек дороги. Наконец-то с ней покончено! Он еще несколько раз выстрелил из Пандемона вдогонку девочке, вызвав этим ураган льда и пламени. Трясясь от возбуждения, князь орал, размахивая полами фиолетово плаща:
— Ничто поглотила ведьму! Она мертва! Мертва! — Затем отвесил уважительный поклон раскаленной арке, чувствуя, что с ней его могущество беспредельно. — Я самый великий! Я единственный и непревзойденный алхимик Вселенной! Я верну себе обе единицы, и Золотое Число никогда больше не будет восстановлено! Отныне в Венеции и во всем мире будут господствовать лишь разрушение и Тьма!
Раздувшийся от самодовольства, князь исчез в фиолетовой вспышке, а магма Двери Каоса продолжила поглощать красоту и гармонию Вселенной.
Глава седьмая
Конь-спаситель
Ночь не торопилась опускаться на таинственное море, в котором отражалось серое небо. Ческо пришел в себя внезапно, будто его вырвал из глубокого обморока резкий и громкий удар грома.
— Нина! — первое, что смог он выкрикнуть пересохшим ртом. Сердце бешено колотилось в груди. Вспыхнувший в памяти кошмар, поглотивший девочку Шестой Луны, был невыносим.
Ческо сидел верхом на обломке ствола, который и держал его на плаву. Он огляделся по сторонам.
— Вода… кругом соленая вода, — пробормотал мальчик потрескавшимися от жажды губами. — Надежда, боль, уныние, — повторил он вслух слова Этэрэи из странной фразы, которую прочел в Секретузии.
Еще раз обвел взглядом море и помолился о том, чтобы бутылка с его запиской попала к Нине. И вдруг заметил, что сеть, которую они сплели вместе с Ниной, что-то поймала. Он принялся быстро тянуть и сматывать ее, стараясь не потерять равновесия и не свалиться в воду. Наконец в одной из ячеек сети Ческо увидел то, чего ожидал увидеть меньше всего на свете: Куаскио, магическую рыбу Шестой Луны!
Наконец в одной из ячеек сети Ческо увидел то, чего ожидал увидеть меньше всего на свете: Куаскио, магическую рыбу Шестой Луны!
— Ты?! Здесь?! — изумился он. — Тебя послала Этэрэя?
Действительно бирюзовая рыба Ксоракса была послана ему Матерью Алхимии, чтобы спасти мальчика и помочь ему пережить столь трудный момент в его жизни.
Ческо и вообразить не мог, какая участь выпала на долю Нины. Казалось, их отношениям и поиску цифры 6 предназначено утонуть в кознях Алхимии Тьмы.
Куаскио выпрыгнула из воды и оказалась рядом с Ческо на стволе дерева. Посмотрев на мальчика, она издала свой обычный оглушительный свист. Это означало только одно: опасность близка!
— Если я правильно понял, я должен приготовиться к схватке с врагом? Это будет Каркон? — Мальчик, сжав Талдом, озирался вокруг. Но море оставалось по-прежнему спокойным, ни тени, ни водоворота, предвещавших появление ненавистного князя.
Неуклюжая Куаскио пошевелила плавниками и, опираясь на хвост, попыталась подняться повыше.
— Какое счастье, что ты появился здесь! А вот Гуги бросила меня одного в этом пустынном море, — посетовал Ческо, склоняясь к симпатичной мордочке Куаскио.
Рыба напряглась и снесла три небольшие икринки, которые прилипли к стволу, качаемому морской зыбью.
— В них твои знаменитые алхимические камушки, да? — спросил Ческо, перекладывая икринки на ладонь.
Каждая икринка была обтянута толстой прозрачной пленкой. Едва он дотронулся до одной икринки пальцем, как пленка развернулась, взлетела и повисла перед его лицом. Сквозь очки, сползшие на самый кончик носа, он прочитал слово, отчетливо написанное на языке Шестой Луны:
«Фойят» в переводе с языка Шестой Луны означает «красный», — вспомнил он.
Пока пленка плавала в воздухе, скорлупка рыбьего яйца лопнула, явив взору мальчика блестящий красный камешек. Самоцвет взлетел с ладони и прилип к пленке, которая обволокла его, и в серое небо ударил пурпурный луч.
Ческо от всего увиденного потерял дар речи, тогда как Куаскио не скрывала радости.
Мальчик дотронулся до второй икринки. На этот раз на пленке было написано другое слово:
— Вили… Черный! — воскликнул мальчик.
И вторая скорлупка, лопнув, высвободила черный алхимический камешек, который, как и первый, взлетев, соединился с пленкой. Теперь уже к небу рядом с красным устремился яркий луч черного цвета.
