Нина Грибоедова - [39]
Снова усевшись в кресло, Чавчавадзе задумчиво стал перебирать четки — они действовали успокоительно, как неторопливая езда верхом. Он повторил вполголоса только что прочитанное:
Изумительно! Каким талантом надо обладать, чтобы сказать вот так мудро и просто. А как это прозвучало бы по-грузински?
Он мысленно начал делать перевод.
Внизу, на первом этаже, раздался шум, послышались возбужденные голоса. Кто-то торопливо поднимался к нему по лестнице. Дверь открыл старый слуга Нодар. Он был встревожен. Розовая кожа на голове его просвечивала сквозь редкие волосы еще яснее обычного.
— Ваше сиятельство! Купец из Тегерана… Говорит — важные вести…
В комнату вошел немолодой грузин. Под его забрызганной грязью чохой виднелся шелковый длиннополый архалук.
Смуглое, обрамленное курчавой бородкой лицо было приятно.
— Мое имя Ражден, — сказал вошедший, поклонившись. — Торговец Ражден из Тбилиси… Я давно знаю и уважаю твою семью, батоно… Пришел к тебе вестником горя…
Он сделал паузу, словно собираясь с силами:
— Твоего зятя-посла персы зверски убили в Тейране…
Первая мысль Александра Гарсевановича была о Нине: «А где она? Как перенесет эту весть? Не случилось бы несчастья с ее ребенком».
Но он здесь же устыдился эгоистичности отцовских чувств, с отчаянием подумал: «Убили благородного Искандера… Я больше не увижу его».
Эта мысль полосонула сердце.
Александр Гарсеванович с такой силой сдавил пальцы, что перстень впился в ладонь. Да как же это… ведь только-только…
Но, приученный войнами к утратам друзей, людей очень близких, с которыми спал в одной палатке и кого беспощадно уносила на глазах смерть, Чавчавадзе взял и на этот раз себя в руки, попросил:
— Расскажи обо всем подробно… Прошу — сядь…
Ражден сел на тахту, сгорбился, сунув ладони меж колен:
— Я был со своими товарами в Тейране, жил недалеко от русской миссии… Их дома на площади Говд-Зембрах-хана…[30] Караван-сарай — дальше… Многое видел, батоно, своими глазами, многое мне рассказали… Я знаю их язык…
Ражден помолчал, скорбно вздохнул, по лицу его словно прошла судорога.
— Они замышляли это давно, да проклянет их бог! — гневно произнес Ражден. — Некоторые вельможи шаха жаждут новой войны с Россией, особенно зять шаха — Аллаяр-хан. Англичане же скрыто подстрекают… Так все говорят.
Чавчавадзе встал, нервно прошелся по комнате, снова сел.
— Искали повод, — продолжал Ражден, — и нашли… Посол потребовал от Фетх-Али-шаха выдать двух молодых женщин — армянку и грузинку, захваченных при набеге. Они — русские поданные, их заточили в гарем знатного перса Асеафат-Доуле, силой обратили в мусульманскую веру. Но послу отказали выдать этих женщин. «Они подданные наши, — настаивал Грибоедов, да будет свято его имя! — И по Туркманчайскому трактату подлежат возвращению»…
Ражден тяжело перевел дыхание:
— Пленницы передали письмо послу — умоляли возвратить их на родину. Он уже собирался в Тавриз, нанял волов для перевозки вещей…
Тогда пленницы сами прибежали в дом русской миссии. Посол решил не выдавать их. «Вас защитит русский флаг…» — сказал он.
«И не мог поступить иначе! — мысленно воскликнул Александр Гарсеванович. — Как отдать на гибель поверивших защитнику? Я знаю, в эти часы он видел Нину… Я знаю…»
— Говорили, что Аллаяр-хан, подкупленный англичанином Макдональдом, нарочно подослал этих женщин, помог им бежать из гарема. Кто знает… А потом он разослал своих возмутителей: «Надо отобрать женщин! Нас позорят! Посол их оставил для себя! Оплевали бороду пророка!» — кричали всюду на улицах Тейрана. То там, то здесь собирались толпы. Главный мулла — мушхетид Мирза Мессих сказал: «Смерть гяурам!» И муллы в мечетях Шах-Абдул-Азима, Имам-Зумэ прокричали: «Смерть гяурам! Изрубить в куски! Все идите в русский квартал! Эа Али, салават!»[31]. Толпа вооружилась палками, мотыгами, молотками, кинжалами, с ревом покатилась к русскому посольскому двору… Это было страшно, батоно…
Ражден умолк, словно вглядываясь, представляя все то, что он так недавно видел — неистовую толпу, сверкающую одним бешеным, исступленным глазом, ревущую одной обезумевшей глоткой: «Алла-га! Алла-гу!»
Ноздри раздуты, перекошены рты… Толпа приближается к посольству. Первый град камней падает на его двор. Ражден прыгнул в какую-то яму возле кипариса, притаился в ней, прикрывшись ветками.
— У сарбазов, что стояли в охране возле миссии, даже ружей не было. На чердаке сложили их… И сразу разбежались… Толпа топорами разбила дверь… Казаки стояли насмерть. Знаешь, как они умеют стоять — отстреливались, отбивались… целый час. Их всех изрубили… Да разразится божий гнев над чудовищами! Ворвались во двор… С крыши первого двора полезли по стенам во второй… Один перс — кондитер Али-Верди, он живет рядом, меня скрывал, проник в миссию, предложил русскому послу спастись тайным ходом… Спрятаться у него в доме… «Не к лицу послу играть в прятки», — ответил твой зять, надел парадный мундир с орденами и вышел к толпе. Только успел сказать «Опомнитесь, на кого подымаете руку? Перед вами — Россия!», как эти звери закричали, завыли, в посла полетели камни. Ему рассекли лоб, осколок стекла впился в глаз… Да разверзнется под проклятыми земля! Грибоедов взял в каждую руку по пистолету, стал у двери верхнего этажа. Молодой казак, говорят, его Митей звали, бросился с саблей на персов, отогнал их от двери, но сабля его переломилась. Казак возвратился в комнату, стал заряжать пистолеты твоего зятя. Грибоедов отбил несколько приступов, уложил на пороге восемнадцать человек. Казак заслонил собой его от пули… Пал мертвым у ног посла… Персы топорами стали рубить крышу, Подожгли ее… Сверху в комнату прыгнул мясник… кинулся сзади на твоего зятя, проткнул длинным крисом спину так, что лезвие вышло из груди…
Повесть «Алые погоны» написана преподавателем Новочеркасского Суворовского военного училища. В ней рассказывается о первых годах работы училища, о судьбах его воспитанников, о формировании характера и воспитании мужественных молодых воинов.Повесть в дальнейшем была переработана в роман-трилогию: «Начало пути», «Зрелость», «Дружба продолжается».В 1954 г. по книге был поставлен фильм «Честь товарища», в 1980 г. вышел 3-серийный телефильм «Алые погоны».Повесть была написана в 1948 — 1954 г.г. Здесь представлена ранняя ее версия, вышедшая в 1948 году в Ростовском книжном издательстве.
Историческая повесть «Ханский ярлык» рассказывает о московском князе Иване Калите, которому удалось получить ярлык в Золотой Орде и тем усилить свое княжество.
В повести «Тимофей с Холопьей улицы» рассказывается о жизни простых людей Новгорода в XIII веке.
Роман «Плевенские редуты» дает широкую картину освобождения Болгарии от многовекового турецкого ига (война 1877–1878 гг.).Среди главных героев романа — художник Верещагин, генералы Столетов, Скобелев, Драгомиров, Тотлебен, разведчик Фаврикодоров, донские казаки, болгарские ополченцы, русские солдаты.Роман помогает понять истоки дружбы между Болгарией и Россией, ее нерушимую прочность.
«Град за лукоморьем» – вторая повесть о Евсее Бовкуне (начало – в повести «Соляной шлях»).Вместе с главным героем, вслед за чумацким обозом, читатель пройдет в Крым за солью нетронутой плугом девственной степью, станет свидетелем жестоких схваток половцев с русскими людьми... Увлекательное это будет путешествие! С большим искусством, достоверно и в полном соответствии с исторической правдой автор вплетает в судьбу независимого и гордого Евсея Бовкуна возникновение первых русских поселений в диком, но вольном тогда Подонье.
Во второй книге автор знакомит читателя с дальнейшей судьбой героев романа, прошедших нелегкий путь последних двух лет войны и вернувшихся в Ростов.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.