Нимфа - [9]

— Нет... Сказал только, что не хочет тянуть. Скорее всего к Октябрьским праздникам.

Мать задумалась, посерьезнела. Заботы опять навалились на ее седую голову. Казалось, только-только устроила жизнь сына, и вот снова... Душа болит. Ведь еще ребенок, и отдавай в чужие руки. Но что поделаешь? Да и такой случай,., Если б не эта ужасная теснота, бедность... Был бы жив муж — ни за что не согласилась бы отпустить это горькое дитя в белый свет. Что она видела, что умеет? Господи!..

Вероника несколько дней ходила сама не своя. Все происшедшее было для нее неожиданностью, хотя она и догадывалась, что к этому идет. То, о чем мы мечтаем, в действительности оборачивается вовсе не таким, как представлялось. Она еще раз хотела поговорить с братом, по­говорить с глазу на глаз, без свидетелей, но долго никак не получалось.

И вот однажды они встретились возле магазина недалеко от дома. Славик возвращался с работы, а Вероника по просьбе матери вышла купить на завтра мяса, рыбы, масла, молока, хлеба. Брат вызвался помочь сестре. По­стояли в очередях и спустя каких-нибудь полчаса с пол­ной сумкой продуктов вышли из набитого битком магазина.

Моросил дождик, но было еще по-летнему тепло и тихо. На улице зажглись фонари, стало светлее, и Славик с Вероникой, обходя лужицы, быстро пошагали по своей еще не заасфальтированной, не приведенной в порядок улице.

Славик рассказывал о своих делах: была летучка в редакции, хвалили его материал, снова предложили поехать в командировку. Дали тему — любовный треугольник на лоне природы, в колхозе. Возможно, и получится что-ни­будь интересное...

— А как твой Жорес? — прервала Вероника брата, по­няв, что Славика не очень-то и волнует ее замужество. Брат глянул на сестру и улыбнулся. В свете фонаря блеснули его глаза и зубы.

— Кажется, он уже больше твой?

— Вопрос остается открытым,— заинтриговала Веро­ника Славика.

— Это почему же? — удивился он.— Ведь ты дала со­гласие.

— Согласие дала, но еще не поздно и передумать.

Славик не мог понять, шутит сестра или говорит серьезно.

— Неужто что-то расклеилось за последние дни? — в его голосе зазвучала тревога.

— Чего испугался? Я пошутила.

— Хорошие шуточки! Меня даже в жар бросило.

Вероника рассмеялась:

— А я и не знала, что ты так хотел выпихнуть меня замуж.

Славик сделал обиженный вид, надул губы:

— И словечко же подыскала — выпихнуть! Разве я тебе враг? Хочу как лучше...

— Вы с матерью говорите одними словами.

— Потому что одинаково думаем, добра тебе желаем.

— Спасибо за добрые пожелания.

— Единственное, о чем я хотел бы тебя спросить... А может, и не стоит спрашивать, сам не знаю... Как-то даже неудобно...

У Вероники тревожно заныло под сердцем.

— Спрашивай. Думаю, найду силы ответить.

— Вообще-то чепуха... Но мне интересно, насколько Жорес искренен и правдив... Он сказал тебе, что был женат?

Вероника почувствовала, как в голову ударила кровь, все закружилось перед глазами. Но не подала виду. Поду­мала только с обидой: «Для тебя, братец, это чепуха, о которой можно тут же забыть. Для Жореса тоже. Для вас, видно, это просто: жениться, развестись, опять поискать «идеал»? Так можно всю жизнь... Идеалы тоже меняются, как и все на свете...»

— Что ты молчишь? — насторожился Славик.— Ска­зал или не сказал?

— Сказал,— соврала Вероника и отвернулась, чтобы брат не увидел ее пылающего лица.

— Тогда порядок... Я уверен: честный мужчина не должен промолчать в такой ситуации. Шила в мешке не утаишь. Только не думай, что к тебе непременно явится его прежняя жена, чтоб устроить скандал.

— А что, если и в самом деле? — ужаснулась Ворони­ка.— Как тогда вести себя?

— В зависимости от ее настроения. Если бросится с кулаками — защищайся,— с серьезным видом ответил Славик.

— Ну, теперь я совсем спокойна!

— Плюнь на все это. Главное, насколько мне известно, общих детей у них нет. Правда, у нее дочь от первого мужа осталась. Она на десять была старше его. Да и зачем я об этом. Повторяю, все это не должно тебя волновать. Пусть сам думает.

Молча подошли к дому. У Вероники на душе стало еще тяжелее.

7

Жорес Ляховский действительно был женат.

Еще на первом курсе, по-молодецки щедро расходуя себя, он однажды почувствовал, что с ним происходит что-то неладное. Пропал сон, без всякой, казалось бы, ви­димой причины стала изо дня в день болеть голова. Бро­сил курить, перестал заглядываться на девчат, регулярно начал заниматься физзарядкой, принимать холодный душ. Но ничто не помогало. Пришлось идти в поликлинику, сдавать разные анализы, выслушивать наставления вра­чей, Потом принимал какие-то порошки, микстуры, ходил на уколы. Уколы ему с необычайной сноровкой делала медсестра Янина Воронкович — высокая смуглянка с большими темными глазами и прямым острым носиком. В первый свой приход он ничего особенного в ней не за­метил. Но походив с неделю в поликлинику, Жорес убедил себя: лечит его человек особый. Мало того, что Янина от­лично делала свое дело,— с нею было интересно и погово­рить.

Жоресу порою казалось, что Янина словом снимает боль не хуже лекарств, прописанных ему врачами А уж о ее руках — мягких н нежных — и говорить не приходи­лось. Нравились парню и ее бездонные глаза, в которых светилось что-то таинственное, невысказанное.