Нимфа - [13]

Ее раздевали донага, подвешивали за руки к потол­ку и били резиновыми палками. Били до потери созна­ния, затем отливали холодной водой и снова били. Янина упорно молчала и порою желала себе только смерти, а с нею — конца нечеловеческим мучениям.

К концу третьих суток она увидела мужа — на очной ставке. Его нельзя было узнать. Это был глубокий старик с опухшим, в кровоподтеках лицом, в изорванной одеж­де. Только глаза горели ненавистью. Янина поняла: пала­чам не удалось сломить его. И вдруг сострадание, жалость к мужу сменились гордостью. Оказалось, она плохо его знала...

Как в кровавом тумане, прошла неделя. Янина не раз уже прощалась с жизнью. И вот неожиданно ее переста­ли таскать на допросы. Загнали в большой подвал, где си­дело много девушек и таких, как она, молодых женщин. Говорили, что немцы собираются всех куда-то отправить.

К концу второго дня человек тридцать вывели на улицу и погнали к железнодорожной станции. Там затолкали в товарный вагон и несколько суток заставили страдать от голода и жажды. Потом вагон прицепили к проходящему эшелону и повезли. Стояла темная душная ночь — собира­лась гроза. Эшелон шел на запад. На подъезде к Столб­цам произошла непредвиденная задержка. Впереди послы­шалась пулеметная стрельба. Поезд замедлил ход. И вдруг где-то рядом раздался оглушительный взрыв, сквозь до­ски, обшивки хлестнуло осколками. Янина не сразу по­чувствовала, как сильная боль разлилась по всему те­лу,— правый бок, руку и ногу заливала кровь.

Состав дернулся раз-другой и остановился. Стрельба прекратилась, и минуту спустя возле их вагона послышал­ся топот сапог, громкие голоса на родном языке; «Това­рищи, вы свободны, выходите».

Их отбили партизаны. Янину на носилках отнесли в лесной лагерь. Спустя месяц она была уже здорова и от­просилась на поиски дочери. Мужа — как сообщили раз­ведчики — оккупанты расстреляли. Дочь оставалась те­перь единственной ее отрадой.

9

Жоресу Ляховскому, который сел за очерк «Герой ря­дом с нами», довелось немало поломать голову. Перо его ходило еще не очень гладко, и приходилось работать до седьмого пота. Он замучил Янину расспросами и разного рода уточнениями, но дело мало-помалу шло вперед.

Жорес дошел до истории о том, как мать искала до­чурку.

Старая Агата на другой день отдала ребенка родителям Янины, но те недолго радовались внучке. Рано утром на машине явились немцы с полицаями, схватили спящую девочку, старший через переводчика заявил оторопелым старикам, что ребенка к себе требует мать. Что могли поделать беззащитные, запуганные, несчастные люди? Опять остались одни, утешая себя надеждой на скорую встречу с дочкой, зятем и внучкой Светой. Но проходили недели, месяцы в напрасном ожидании.

И вот однажды осенней ночью в дверь хаты кто-то тихо постучал. Хозяин засветил лампу и поспешил открыть, даже не спросив, кто там, был уверен — свой, оккупанты по ночам боялись ходить, и ездить. И старик не ошибся — на пороге стояла Янина. Родная дочь, изменившаяся до не­узнаваемости: с сединой в волосах, осунувшаяся.

Посидели, вместе поплакали, и в ту же ночь Янина ушла — на поиски родимого дитяти. Не по сезону одетая, холодная и голодная, ходила она по Негорелому, затем по Столбцам. И вот как-то, уже совсем отчаявшись, слу­чайно услышала она, что комендант города привез из Германии бездетную жену, которая пожелала иметь ре­бенка. Услужливые полицаи тотчас вспомнили о Свете, оставшейся без родителей...

На следующий день девочка была уже в доме коменданта. Нашлась ей и няня. Света постепенно стала свы­каться с новой обстановкой, с новыми людьми, полюбила дорогие красивые игрушки.

Потом в доме появилась новая няня. Прежняя, старуш­ка, сославшись на плохое здоровье, отпросилась домой, в деревню, и на свое место нашла молодую, честную и тру­долюбивую женщину, у которой не было крыши над головой.

Однажды фрау Гертруда была крайне удивлена, заме­тив, как новая няня голубит и целует девочку, что-то нежно шепчет ей на ушко и плачет. Фрау Гертруда рас­сказала об этом мужу. Комендант вызвал к себе няню и категорически запретил ей так бурно проявлять к девоч­ке свои чувства. «Ребенок должен любить только свою мать, фрау Гертруду. Иначе я вам укажу на дверь»,— предупредил он строго.

Как-то воскресным утром комендант с женой уехали в Минск на именины к родственнику — генералу. А когда вернулись, не застали в доме ни приемной дочери, ни няни. На столе лежала записка. Комендант надел очки и медленно, по слогам прочитал вслух: «Господин комен­дант и фрау Гертруда! Я забрала у вас мою родную дочь. Я ее мать, в ее жилах — моя кровь. Вам же советую уби­раться в Германию, пока не поздно, и взять на воспита­ние немецкого ребенка. По вашей милости в Германии сирот тоже хватает. Ваша бывшая служанка Янина».

Когда комендант перевел жене содержание записки, та упала в обморок.

Янина же благополучно выбралась из города и на сле­дующее утро была уже в партизанском отряде.

С того дня у нее началась новая живнь. Сколько раненых бойцов она выходила, сколько славных ребят верну­ла в строй!..

После освобождения Янина отвезла дочурку к роди­телям, а сама добровольно пошла в армию, и еще целый год ее неутомимые руки спасали жизнь солдатам и ко­мандирам. Ее грудь украсили два боевых ордена и три медали. Закончила она войну лейтенантом медицинской службы...