Никудышный - [41]

— Мать к нему наезжала иногда, а он сам всего три раза домой приезжал.

— И сколько же сестер и братьев у вас имеется?

— Два. И еще один, но он в тюряге находится, там его постоянное место жительства.

— Что так?

Все какие-то сокровища ищет, плетет невесть чего, его бьют, он бьет, так и не кончаются сроки.

— А между сроками здесь проживает?

— Нет, на Урале в Верхотурье его дислокация постоянная. Там у него и жена числится, правда не знаю, которая по численности. Детей нет.

— У вас бывает?

— А что ему тут делать, он на золоте помешался, — говорит, всеравно найду. Видно в тех местах, если после колонии там ошивается.

Интересно посмотреть на отца, мать вашу, остальных родственников, чтобы иметь представление.

Выпили по рюмочке и Ведиев принес альбом.

Альбом, как альбом. Все они похожи друг на друга. Алексей с Вадимом начали его рассматривать. Но так медленно получалась эта работа при многословном рассказе о каждой фотографии, что Вадим заскучал и вышел покурить. Он стоял у двери и прислушивался к тому, что рассказывает хозяин. Где-то уже перед концом, когда Вадим устал прислушиваться и вышел в сарай, пошарить, нет ли там чего интересного, Алексей перевернул предпоследний лист картона и чуть не закричал, на фотографии рядом с уже знакомым старшим Ведиевым сидел его отец, Строганов Николай Николаевич, в косоворотке, какую он носил в жарком Ташкенте.

— А это кто? — спросил он так просто, не придавая значения.

— А это начальник моего отца, фамилию забыл, зовут Николаем. Они вместе выполняли задание. Кто-то предал их. Убили обоих. А эшелоны отправили неизвестно куда.

— Откуда вы знаете?

— Мама туда ездила, всех расспрашивала, нашелся человек рассказал ей все. Она тогда и брата с собой брала, он с тех пор и помешался на сокровищах.

— Тут ващ отец хорошо смотрится, можно я возьму эту фотографию, сделаю хорошие снимки и пришлю вам обратно.

— Берите. Не жалко.

Листнул последнюю страницу. Ведиев уже встал и пошел приложиться к очередной рюмочке. Из альбома выпала фотография, на ней была изображена молодая женщина. Надпись на фото была сделана рукой отца Алексея. Написано: Елизавета. Село Демьяново, ст. Пролетарская. Кокетливая женщина смотрела на Алексея. Он положил фото к себе в карман и закрыл альбом. Подсел к столу к Ведиеву и они затянули песню, на этот раз про златые горы. Вскоре пришел недовольный Вадим. Когда хозяин дошел до кондиции, он сказал Алексею:

— Не того братца мы с тобой разыскали.

— А почему ты так думаешь?

— Этот не слыхивал ни о чем, что связано с угнанными драгоценностями.

— Вот тебе и помощник, осведомлен получше меня. Значит господин генерал послал его не на помощь мне, а следить за мной.

Ни слова не говоря о своих подозрениях, он потянулся и сказал:

— Мура это все. Сказки бабки Василисы. Уже сколько лет работаем, а ни о чем таком в управлении не слышали.

— Верно, — решил исправить ошибку Вадим. — Нам бы завтра домой отчалить с утренним катером.

— Сказано — сделано. Едем.

Утром они распрощались с хозяином, тот проводил их до мостков и стоянки катера и они, помахав ему руками, отчалили от берега.

Домой вернулись ровно через два месяца после отъезда.

Все это вспоминалось Алексею через десяток лет после всех этих происшествий. Он тогда влетел домой и первое, что увидел, снова стройненькую жену.

— Кто? Спросил он с нетерпением? — Кто у нас родился?

Ляля заплакала, теща тоже. Они стояли и проливали слезы в три ручья.

— Что случилось? — Отвечайте.

— Она умерла при родах. Травма головы.

— Какая травма? В космос летаем. Какая смерть? Я немедленно еду разбираться с этими неумехами.

Ляля повисла у него на руках.

Теща шепнула на ухо:

— Она чуть жизни не лишила себя от горя. Психиатр занимался ею. Не говори ничего, я потом все объясню тебе.

Алексей глянул на милое, поникшее бледное (не накрашенное специально) лицо и ему до слез стало жаль свою беззащитную в горе жену. Он взял ее на руки как ребенка и принялся укачивать, уговаривать. А она повиликой обхватила его шею и приникла к нему, сама нежность и очарование.

Первая опасность миновала. Нонна Сергеевна праздновала победу, пока еще маленькую, но победу. А назавтра его вызвали в управление и они долго разговаривали по поводу поездки. Генералом на заметку была взята мысль брата о другом, который между ходками ищет сокровище.

Началась разработка версии по выпуску осужденного Ведиева и взятие под контроль все его передвижения. Немедленно был командирован Вадим, втайне от Алексея к арестанту домой в Верхотурье. Женщина отсутствовала и пока ее не было проведен тщательный обыск в домике. Были найдены некоторые бумаги, написанные почерком недоучки и нарисованные так, как будто ворона рисовала своими лапами по ватману. В одной из бумажек значились пункты ст. Бежица, Брянской области и Сеща Смоленской. Был написан номер вагона семизначными цифрами. Все это сфотографировал Медведев и постарался навести порядок, чтобы хозяйка не заметила беспорядка.

По видимому что — то происходило с поисками сокровищ, но полковник Строганов больше задействован не был.

Дома наступили восхитительные дни. Он успокаивал свою расстроенную жену. И у них началась новая пора любви, беспокойно-нежной. Алексей берег свое сокровище. Он любил ее так, что казалось у него сердце разорвется от горя, видя ее сидящей в уголке, пока она дожидалась его с работы. В душе Ляли не было горестной утраты, она прекрасно научилась манипулировать мужем и почти совсем забыла о происшедшем на далекой станции. Актриса из нее получилась превосходная.