Никудышный - [27]

ПОДКИДЫШ

Аннушка, фельдшерица с дочкой Аленкой шли по улице районного центра. Они сегодня провели весь день вместе и дочь радовалась новизне незнакомого городка.

Потом они сели в автобус и очутились на улице Заречной.

Прямо возле остановки стоял дом под железной крышей. Большой, важный, с новыми окнами и забором. Залаяла собака. Аннушка посмотрела на калитку и вдруг услышала лязг кольца в двери. Она схватила дочь за руку и тут же побежала к подошедшему автобусу, идущему обратно в город. Малышка ничего не заметила, а сама Анна вдруг вспомнила все, что произошло несколько лет назад в этом доме. А событие было неординарное.

Семья Железновых состояла из пяти человек. Лида и Анна — дети от первого мужа, погибшего в паровозном депо, где он работал сцепщиком и Мишутка, сын от отчима, жестокого, малообразованного человека, чем-то покорившего их мать так, что она не замечала его дерзкого обращения с дочерьми.

Рано утром Аннушка вышла на крыльцо, так как собиралась на практику в больницу, ей нужно было успеть к семи часам. Нетерпение молодой студентки медицинского техникума гнало ее чуть свет из дому. Закрыв за собой дверь, она вдруг услышала жалобный писк и увидела сверток.

Анна подняла кого-то, завернутого в байковое одеяльце, и принесла в дом.

Из кухни вышел отчим и недовольно спросил:

— Чаго ты ты там приперла? Рябенка штоли? Убяри куда хочешь, мне дома байстрюки не нужны.

Мать жалостливо попросила:

— Покормить надо дите, да перепеленать.

Отец жестко ответил:

— Мне еще чужих щенков в доме не хватало! И, побагровев, заорал на Аннушку:

— Пошла вон, дурища! Тащи его в милицию.

Мать тихо сказала:

— Слушай, что говорит отец, — отнеси.

Всегда робкая, послушная Аннушка вдруг запротестовала:

— Зверь ты, не человек! Никому не отдам, сама растить буду.

Отчим подошел к ней, сгреб своей лапищей за шиворот, подтащил к двери, ногой распахнул ее и сказал:

— Пошла вон! Поумнеешь — вернешься.

Мать запричитала, но Аннушка, очутившись за дверью, уже ее не слышала. Она бежала по улице, а ребенок пищал надрывно, жалобно. Потом все громче и громче и, наконец, залился хрипловато, слабо.

Вдруг она увидела полуторку, грузовую машину с шофером, из села, где проживал ее дедушка по отцу. Молодой парень, малознакомый, спросил:

— Тебе куда?

— В твое село, ты же знаешь наверняка моего дедушку. Сидора Никитовича?

— Еще бы — единственный бондарь на весь район, постоянно к нему обращаемся. Только я больше там не живу. Переехал на хутор Светлый за пять километров.

Увидев расстроенное лицо девчонки, он открыл дверку машины и, взяв ребенка из рук подождал, пока она сядет в кабину. Потом положил ей на колени сверток.

— Совсем слабо пищит, маленький? — заметил он.

Она прижала малыша к себе, но он не унимался. Тогда она, тихонько развернула ему ножки, и, увидев мокрые пеленки, стащила с шеи платок, подложила ему и завернула снова. Ребенок затих и проспал пока они добрались до села. Ехала она к деду Сидору, родителю ее умершего отца.

— Что я ему скажу? — думала Аннушка. — Вдруг он тоже не захочет принять меня с ребенком?

Свои сомнения она молча держала при себе и только прижимала маленькое существо, которое ни за что на свете никому не отдаст.

Удивленный дед виду не показал, только спросил:

— А это кто?

— Дедушка, — заплакала девчонка, — я нашла сегодня утром малышку у нас на крыльце, попросила оставить ее у нас, а меня отчим из дома выгнал. Я не могу никому ее отдать.

— Девочка? — просто задал вопрос дед. — А ну, разворачивай, сопрела, небось в одеяле, да в мокрых пеленках, красавица.

Дома было тепло. Малышку развернули и она снова принялась пищать слабым голосом, видимо давно не ела.

— Да она совсем кроха. Ей явно не больше двух-трех дней, — удивился дед. — Нужно срочно ее кормить.

— Чем? — расстроилась новоиспеченная мать.

— Твоего отца мы козьим молоком выпоили. Своего не было. Сейчас достанем, не расстройся. А ты пока срочно воду в таз наливай, ее помыть надо.

Подходящий таз длинный, овальный как раз подходил для ванночки. На плите у деда стоял двухведерный бак с теплой водой. Все делалось впрок, пока плита топится. Сам он побежал через дорогу к Катерине, которая держала коз вместо коровы.

— Здравствуй соседка, — проговорил он, ступая на порог — Мне бы молочка от твоей какой-нибудь одной козы. Сейчас и дальше. Парное.

— Ты никак младенцем стал? — удивилась Катерина. — От одной козы только для самых маленьких берут.

— Так оно и есть. Внучка с дочкой в гости приехала.

— Это которая? И когда она успела замуж выйти?

— Катерина, — строго остановил ее сосед. — Про замужество мы поговорим потом, а сейчас срочно молоко.

— Поняла, вот оно, твое молоко, утреннее. Час назад подоила. А в обед специально для вас еще надою и вечером.

— Спасибо тебе, — поклонился Сидор. — После договоримся о цене.

Молоко быстро вскипятили на газу, балонном, но имеющемся на разные случайности. У малышки в пеленках оказалась и бутылочка, правда пустая, и соска. Видно в роддоме позаботились.

Через несколько минут девочка сосала молоко, захлебываясь от жадности, приходилось останавливать малышку, чтобы ненароком не захлебнулась. Она совсем мало выпила из бутылочки и выпустила соску из рук. Тут же испачкала пеленки и, пока ее купали, блаженно заснула.