Никудышный - [12]

— Ура! — закричал внук, и, подняв ноги кверху, задрыгал ими, крича:

— Хочу в Париж! Да здравствует дед!

— Предатель! — заорал на него отчим и дал своему отпрыску оплеуху.

— За что? — запротестовал внук. — Он правильный дед, если пожелал поделиться наследством.

— Предатель! — крикнул Андрей, муж Клавдии. — Я ее голую и босую подобрал, воспитывал ребенка как родного. А ты, негодный, захотел меня променять на чужие деньги?

— Почему чужие, мои, я отпрыск вашего рода и не хочу сшибать десятку у бабушки.

— Замолчите идолы, — встряла бабушка. — Давайте все по порядку обсудим. Где виновник?

— Я его спрятал, — сказал Миша. — Опасаюсь за его жизнь. Как никак являюсь его личным телохранителем.

— Ого, — снова произнес с завистью внук. — Тут штанов приличных не имеется, а родители отказываются от законного богатства.

— Я тебя убью, щенок! — завопила Клавдия. — Это тебя твоя мать научила на чужое богатство рот разевать?

— Бабушка, а тебя твоя мать научила в нищете лапу сосать?

Второй подзатыльник усмирил бунтаря. Но ненадолго. Через пару минут молчания внук заявил:

— Это нарушение прав человека. Вы не можете меня лишить законных благ. Будете сопротивляться, я уеду с дедом.

Поднявшуюся для физической расправы с неугомонным отпрыском мать, удержали мужчины. Теперь за ее стулом стояли двое, Миша и муж.

— Клавдия, вы должны выслушать все доводы обвиняемого, который сейчас содержится в изоляторе, находящемся в коровнике и мы должны привести его сюда для дачи показаний.

Миша произнес речь и немного успокоился. Вроде бы женщина вела себя нормально.

— Хорошо, выпустите его из сарая, но близко ко мне не подпускайте.

Ввели обвиняемого. Внук с любопытством смотрел на плененного деда. Григория усадили с противоположной стороны стола.

— Говорите, — приказала баба Вера.

— Я признаю свою вину.

— «Повинную голову с плеч не рубят», — вступился внук. Дед благодарно посмотрел на него.

— Я получил богатство, сам того не ожидая. И решил помочь вам.

— Мне не нужно от тебя ничего, — решительно повторила Клавдия. — И чем скорее ты уберешься отсюда, тем гарантированнее, что твоя голова останется сидеть на собственной шее.

— Нам действительно ничего от вас не нужно, — продолжил ее мысль муж.

— Очень даже нужно, — заявил внук. — Согласно Гражданского Кодекса вы не имеете права лишать меня моей собственности, которую хочет подарить мне дед.

— А я не знаю, как поступить, — в раздумье заявил сын Григорий. По этике, не дающей в жизни ни гроша, я должен отказаться от предложенного мне наследства. По жизненной ситуации я буду дураком, если не приму этих денег.

— Разве тебе будет хуже, мама, если у меня появится собственное предприятие, хорошая машина, стабильная жизнь, при которой я могу стать сам работодателем и помочь многим бедствующим, предоставив им работу.

— Хороший сын, — подумал обвиняемый.

— Дед, а сколько ты предполагаешь дать нам денег?

— Пять миллионов.

— Ого!

— Долларов, — добавил Миша.

— Ого-го, и ты еще чего там бормочешь, маманя? И когда это может произойти?

— Сейчас, немедленно. Я выпишу чек. А пятьдесят тысяч баксов на мелкие расходы выдаю наличными.

— На мелкие расходы пятьдесят тысяч баксов?

Неугомонный внук нарушил все отказы Клавдии. Ее муж тоже был не против свалившегося наследства. В конце концов, он же вырастил сына. Его, свалившегося на голову миллионера.

— А что я получу? Все, как понимаю, денежки дед отдаст моему папане?

— И тебе тоже, золотой внук. Ты защитник деда, а защита оплачивается дорого.

— Куркули вы, — подытожила баба Вера. — Обрадовались, забыли, как жили.

— А зачем же продолжать так жить, если есть возможность изменить все к лучшему? Искусственную нищету оставить?

Все закончилось перемирием. Выписан чек, выданы наличные. Никто не был обижен.

А внук получил на собственные расходы по мелочи сто тысяч рублей и теперь отплясывал лихо от радости вокруг смущенного деда.

— А это тебе на совершеннолетие. Книжечка стоимостью миллион баксов. Идет?

— Едет, а не идет, — выхватив книжку из рук деда, — прокричал внук. — И прочитал вслух:

— На предъявителя.

Назавтра баба Вера совсем смирилась с охальником, околпачившим девчонку и оставившим ее на произвол судьбы. Старость ее теперь была обеспечена чеком, который она положила за икону. Перекрестилась и подумала:

— Побольше бы таких охальников.

Провожали гостей все, кроме Клавдии. Она не вышла из дома и не пожелала попрощаться с Григорием.

— Знаешь почему? — как бы читая его мысли, спросил Петрович?

— Почему?

— Из-за женского самолюбия. Ты предложил ей деньги, но отверг любовь.

— Какая любовь? — возмутился Григорий. — «Мой любовник» давно лежит похороненный, я только с виду мужик.

— С виду ты казак, ядреный.

— С большим соцнакоплением, из-за которого лишен увидеть собственные ноги.

— Чего тебе на них смотреть, ноги как ноги. Гимнастикой заниматься надо.

— И все-таки этих баб не поймешь, она меня чуть не убила. Почему? Привез ей денег, жизнь облегчить захотел, а она как змея, граблями по спине, сковородой по голове, встретила называется.

— А вы пока там на улице шушукались ты ей хоть слово про любовь нержавеющую сказал?

— Какая любовь, о чем ты, Петрович?