Никудышный - [109]

— Свояк свояка видит издалека.

Нонна Сергеевна нашла в Клавдии Ивановне родственную душу. Та делала деньги, даже из воздуха. Ее практичность была необыкновенной. Подсунуть какой-нибудь рецепт больному человеку, разумеется очень полезному и несомненно за оплату. Специальной настоечки, полезной, без которой немыслимо существование человека. Конечно за деньги. И люди ей верили, слушали рассказки и платили, правда небольшие, но довольно многочисленные рубли. В Нонне Сергеевне Клавдия Ивановна почувствовала человека, который принесет ей прибыль. И она не ошиблась. Они поговорили о том, о сем, и Нонна Сергеевна перешла к делу.

— Клавдия Ивановна, меня прислала к вам моя дочь, которая попала в жизненный переплет, выход из которого находится в ваших руках.

— Рада помочь хорошему человеку, — ответила понятливая душа, заранее подсчитывающая какую выгоду можно извлечь из этого дела.

— Вы помните я была десять лет назад здесь и моя дочь родила девочку. Мы с ней были на вокзале и пока я ходила за билетами, а дочь задремала, девочку похитили.

— Какой ужас.

— Мы сейчас нашли ее, совсем недавно. Но женщина, похитившая ее, воспитала вместо дочери и теперь малышка считает ее своей матерью.

— Какое безобразие!

— Кроме того она заявила, что нашла ее на крыльце своего дома!

— Это возмутительно.

— Хотя и не пошла в милицию, а ребенка увезла с собой.

— Это должно быть наказано!

— Потому я и здесь.

— Чем я могу вам помочь?

— Мне нужно, чтобы вы объяснили суду, что являетесь моей дальней родственницей. Бываете у меня в Москве. Тогда вы серьезно заболели и попросили кого-нибудь позвонить мне в Москву, чтобы я приехала. Ляля не захотела оставаться одна и приехала вместе со мной. Тут она и родила.

— Да. Трудная задача, — произнесла «добрая душа». — Искать придется кого-нибудь, кто подтвердит, что я заболела и попросила позвонить родственникам в Москву.

— Я понимаю, — сказала Нонна Сергеевна, — придется заплатить человеку. Сколько?

— Не знаю, милая, не знаю. Люди сейчас жадные, ненасытные.

— Говорите сколько она возьмет, я заплачу.

— Думаю пяти тысяч хватит.

— Пять тысяч?

— Ну если у вас их нет, я не ручаюсь, что кто-то согласится выступить в суде.

— Есть, есть, не беспокойтесь.

В тот же день Клавдия Ивановна объяснила все своей соседке, помогающей ей по дому за оплату и та, конечно согласилась помочь своей дорогой патронессе. Дело в том, у Клавдии Ивановны действительно проживали родственники в Москве и когда она болела, то верная Люся сообщала по данному ей номеру телефона о болезни соседки. Не могла же сама Клавдия Ивановна звонить им о том, что плохо себя чувствует. Родственники были заботливыми и иногда, если имелась возможность, приезжали, иногда откупались денежным переводом или посылкой с деликатесами. Поэтому вопрос этот был улажен в пять минут безо всякой компенсации за будущую работу в качестве свидетеля в суде. То, что она видела тогда Нонну Ивановну у своей соседки и врать не надо было и о звонках тоже. Так что Нонна получила сразу двух свидетелей за пять тысяч рублей.

Исковое заявление на имя председателя Пролетарского районного суда поступило от гражданки Строгановой, москвички о возврате ребенка, десять лет назад похищенного у нее неизвестными людьми. Там же указан адрес ответчицы Железновой Анны Федоровны, у которой в настоящее время обнаружена украденная дочь. В районном суде до сих пор такого дела не было.

Анна получила копию искового заявления и повестку явиться в суд. Предлагалось девочку привезти с собой непременно. Адрес отца был указан сельский, где сейчас находился Алексей.

— Хорошо работает разведка, — подумал он, получив известие о явке в суд.

Он вышел к Анне и увидел ее постаревшее враз лицо, страдальчески-мрачное до неузнаваемости.

— Аннушка, — сказал он и обнял за плечи. — Аннушка, ты не должна так переживать. Я с тобой, не позволю этим лисицам отобрать у тебя девочку.

— Чтобы потом забрать ее самому? — спросила в отчаянии Анна.

— Я люблю тебя, Анна, неужели ты этого не поняла?

Анна втянула голову в плечи, как будто защищаясь от удара.

— Меня? Любите? — переспросила она.

И тотчас убежала к себе. Он вошел в ее комнату впервые за все время. Чистая, невинная обстановка комнаты, никаких излишеств. Все как будто соответствовало содержанию хозяйки, все еще наивной девчонки, десять лет назад обрекшей себя на безбрачие в угоду спокойствия малышки.

Он подошел к ней и тихонько повернул к себе. Ее глаза выражали смятение, растерянность, любопытство. Он нежно притянул ее к себе и поцеловал. Она отпрянула, но потом прижалась к нему и тихонько сказала:

— Я целуюсь впервые. Неужели правда то, что ты сказал?

— Правда, Анна, правда. Я только не сразу понял, что не могу без тебя. Когда думал о тебе, у меня, казалось сердце останавливается.

— А у меня не хватает дыхания, — улыбнулась она.

Он подхватил ее на руки и нежно прижимая к себе, нашептывал слова, которые не говорил даже своей жене. Они сами прорвались откуда-то, а она слушала их и прижималась к нему, где громко стучало в груди его сердце.

— И что теперь будет? С судом? — испуганно вспомнила Анна.

— Мы поедем туда, послушаем, что нам скажут, и сами выскажем свое мнение. Ты должна быть готова к тому, что тебя могут оскорбить слова моей бывшей и адвоката, нанятого ею. Но я же с тобой, и ты не должна ничего бояться.