Никто не знает тебя - [49]

— Похоже, всех, раскапывающих это дело, движет какой-то побудительный мотив. Каждый хочет найти что-то этакое, — произнесла Маркони, набирая в телефоне очередной поисковый запрос. — Как-никак, брат у нее конгрессмен и все такое.

— Теории заговора пробуждают в индивидуумах самые наихудшие свойства, — лениво отозвалась Гретхен, с нетерпением поглядывая на дверь кухни.

Маркони оторвалась от телефона и скептически ухмыльнулась.

— Чего? — недовольно сощурилась Гретхен.

— Ты так произнесла «индивидуумы», — протянула Маркони с нотками неподдельного изумления и, качнув головой, уткнулась в экран, — словно сама подобным индивидуумом не являешься.

У Гретхен мгновенно пересохло в горле, и она с усилием сглотнула. Она скорее умерла бы, чем признала правоту Маркони и согласилась бы, что действительно не чувствует никакой сопричастности с жизнью окружающих ее людей. Даже воспоминание о том, с какой простотой понимали друг друга Маркони и Деклан Мерфи в офисе последнего, было для нее как острый нож.

— Очевидно, я немного зарвалась.

— Очевидно, — кивнула Маркони.

В голосе ее не слышалось злобы. Гретхен не всегда верно различала оттенки, но… но, по ее мнению, в голосе Маркони никаких оттенков не было и в помине.

В эту секунду, к ее невыразимому облегчению, двери кухни распахнулись, и два плотно сбитых официанта вынесли подносы, доверху нагруженные тарелками.

Когда официанты отошли от их столика, Маркони спрятала телефон и набросилась на еду. Как и следовало ожидать, пиршественную трапезу она начала с вареников.

— Такое впечатление, что на этих форумах сидят одни сплетники, — прочавкала Маркони, впиваясь в вареник. — Вполне вероятно, ничего подозрительного в пропаже этой девушки нет.

— Но почему тогда ее не нашли? — спросила Гретхен, проявляя непонятное ей самой упрямство.

— Люди склонны преувеличивать и в то же время преуменьшать простоту, с какой человек может исчезнуть, — пожала плечами Маркони.

— Потрясающе! — окрысилась Гретхен. — И вот за такие гениальные прозрения налогоплательщики и платят полиции свои кровно заработанные деньги?

Маркони, давясь вареником, грязно выругалась. Правда, вполне добродушно, так как весь ее пыл сошел на нет текущим по подбородку и запястью соусом. Маркони попыталась слизать его, но, как и предвидела Гретхен, безуспешно.

— Лена не просто хранила папку с делом Тесс Мерфи. Она хранила ее вместе с финансовыми документами в тайнике за семью замками, — выдала кусочек информации Гретхен, надеясь разжечь интерес Маркони. — Вряд ли она стала бы так осторожничать, если бы не подозревала, что Тесс убили.

— Понятия не имею, что вам и сказать, доктор Уайт, — бесцветно проговорила Маркони. — Знай я об этом раньше, возможно, я нашлась бы, что вам ответить. Но вы поставили меня в известность лишь десять секунд назад.

Упрек Маркони в сокрытии информации не произвел должного впечатления: Гретхен попросту от него отмахнулась. Пора бы Маркони привыкнуть к ее фортелям.

— Мне казалось, вы, детективы, гордитесь умением быстро шевелить мозгами.

На лице Маркони отразилась внутренняя борьба, и Гретхен хватило сообразительности не расплыться в коварной улыбке. Если Маркони затеет спор, значит, особой смышленостью она не отличается.

Через минуту, показавшуюся вечностью, Маркони смиренно вздохнула, и Гретхен возликовала — перевес в битве остался на ее стороне. Она нуждалась в этих маленьких победах, как в воздухе. Они помогали ей примиряться с жизнью.

— Лена могла хранить папку по личным причинам, — нарушила тишину Маркони.

— Могла, — подтвердила Гретхен.

— И все же странно, что она прятала папку вместе с бухгалтерскими отчетами.

Маркони запихала в рот остаток вареника, а Гретхен, одобрительно склонив голову, так как слова Маркони один в один повторяли ее мысли, поддала жару:

— А потом погибает жена…

Они замолчали, пережидая перемену блюд. Уставившись на новые деликатесы, Маркони свирепо задышала, но уже через секунду коршуном накинулась на принесенную снедь.

— Расскажи-ка мне, док, о теориях заговора, — промычала она, пододвигая ближе тарелку с борщом. — Прикинемся, что я понятия о них не имею.

— Это как раз нетрудно, — усмехнулась Гретхен.

— Легче легкого, — буркнула Маркони.

Гретхен еле удержалась, чтобы не согласиться.

— Есть люди, — начала она, — мышление которых склонно к иллюзорному восприятию мира. Такие люди способны отыскивать связи между случайными явлениями. Так уж устроен их мозг.

— Понятненько. И чьи же мозги так устроены?

— Людей с большим объемом серого вещества в областях, отвечающих за работу дофамина, — сказала Гретхен, обгладывая до неприличия вкусную утиную ножку. — То есть людей с избыточным уровнем дофамина. В противовес людям с наркотической зависимостью, у которых дофамина как раз не хватает. Недостаток дофамина внушает им, что ничего не имеет значения. Люди же с аномально высоким уровнем дофамина полагают, что значение имеет все.

— И поэтому им на каждом углу мерещатся заговоры?

Гретхен кивнула, рыская глазами по стремительно пустеющим тарелкам.

— Но не у всех же подобный задвиг, верно? — забеспокоилась Маркони. — То есть я хочу сказать, в мире полным-полно конспирологов, подвергающих сомнению то или иное событие. Убийство Джона Кеннеди, нападение на Пёрл-Харбор, смерть Т