Никто не видел Мандей - [95]

Но я хотела бы, чтобы она не была все время такой напуганной. Она боится, что люди станут относиться к ней по-другому из-за того, как она читает и пишет. Но если б они знали ее, то увидели бы, какая она умная и клевая. Тогда все захотели бы с ней дружить. Не могу поверить, что из всех людей в мире она выбрала своей лучшей подругой меня – МЕНЯ! Ну, мы даже не просто лучшие подруги, мы скорее как сестры.

– Ты готова? – спросила Меган, останавливаясь рядом со мной у гримировального столика. – Или так и собираешься весь вечер просидеть, уткнувшись носом в эти бумажки?

Сидеть, держа на коленях копию дневника моей лучшей подруги, читать его, почти не путаясь в словах, – это было похоже на рай. Я просидела бы так целую вечность, если б могла. Я сделала глубокий вдох и сунула папку в свою сумку, пытаясь сдержать широченную улыбку.

– Да, я готова.

Меган покачала головой.

– Не могу поверить.

– А? Со мной что-то не так?

– Я имею в виду – не могу поверить, что ты здесь, – пояснила она, опираясь на столик. – После всего, что случилось! Не знаю, что бы я делала… если б такое случилось с Кит-Кат.

Она была права. Мне следовало быть грудой разбитого стекла, лежащей в углу и ожидающей, пока уборщики придут и сметут меня в ведро. Только одно заставляло меня двигаться вперед – Мандей.

– Ты бы танцевала, – ответила я, пожав плечами. – Потому что, если б ты этого не сделала, она надрала бы тебе задницу.

– Черт, и правда… – Мы несколько секунд смотрели друг на друга в зеркало, потом захихикали. – Ладно, ты идешь следующей.

– Ты будешь смотреть?

– А то ты не знаешь! Давай, сделай это. И не забывай улыбаться.

Я не забывала. Я улыбалась во время каждого разворота, высоко держа голову, во время каждого прыжка, чувствуя, что Мандей танцует вместе со мной. Танцует в искрящемся платье лавандового цвета, и ее улыбка сияет всем. Я вкладывала свое сердце, свою душу, всю свою любовь в каждое движение. Как в прежние времена, мы двигались совершенно синхронно, наслаждаясь каждым моментом, до самого финала, когда мы поклонились неистово аплодирующему залу.

Мама, папа и Майкл сидели в первом ряду, хлопая и крича громче всех.

Позже

Дорогая Мандей!

Я уже давно ничего тебе не писала. Уверена, ты знаешь, почему.

Но слушай! В прошлые выходные, на ежегодной квартальной вечеринке, папина группа играла тот зажигательный сет и все танцевали. Пришла даже куча народу из тех, кто переехал куда-то. Даже Эйприл и Тьюздей! Это было как встреча большой семьи. Видела бы ты Тьюздей – она танцует совсем как ты.

Я хожу к терапевту каждую неделю, и она говорит что-то насчет того, что мне нужно завершение. Кажется, я знаю, где его взять, но никому это не понравится.

P. S. Видишь, как хорошо я теперь пишу? Я даже помогаю своим друзьям в УЦ.

– Ты уверена, что хочешь послушать это? Прямо здесь и сейчас?

Я пристально смотрела на дом. Дом Мандей. Окна были заколочены, дверь свисала с петель, словно кривая скобка, удерживаемая толстой цепью и амбарным замко́м. Тонкие серые облака висели в небе, птицы чирикали на дереве, отбрасывавшем на тротуар узорчатые тени. Мне помнилось, что оно выглядело намного выше.

Я повернулась к Майклу, который почти упирался головой в крышу машины. Его отец исполнил обещание и купил ему новенький «Додж Чарджер», сплошь черного цвета. Майкл заботился о своей машине лучше, чем некоторые люди о своих детях.

– Сколько раз нам еще это обговаривать? – Я вздохнула.

– Я знаю, но надо ли… – он оглянулся через плечо, – делать это прямо здесь? Даже мне нелегко переварить это.

– Знаю, – простонала я. – Я услышала это еще в первые четыре раза, когда ты это говорил.

Майкл шумно выдохнул, энергично потерев лоб, словно его голова была лампой джинна, и он хотел загадать желание, чтобы ничего этого не было.

– Ладно. Я прокручу только одну часть. И на этом все.

– Ты так долго тянул – чего ж теперь так спешишь? – поддразнила я.

Майкл протянул руку и пощекотал мне шею. Я взвизгнула и захихикала, а потом он взял меня за подбородок, чуть приподнял мое лицо и запечатлел на моих губах быстрый поцелуй, потом другой – более глубокий. Я целовала его в ответ, и мои губы жаждали его поцелуев все сильнее.

– Скажи мне правду, – прошептал Майкл, – ты все еще слышишь это жужжание?

Я вздохнула.

– Да.

Его улыбка мгновенно угасла.

– Тогда зачем мы это делаем?

– Потому что мне нужно знать. Я не могу идти дальше, если не буду знать, а только воображать, что случилось.

– Она могла солгать, – возразил он. – Может быть, она пытается выкрутиться, придумав новое вранье.

– Она не лжет. Ей больше нечего терять.

Майкл покачал головой.

– Твой отец меня убьет.

– Он не убил тебя в прошлые двадцать раз, когда ты это говорил.

Майкл фыркнул, достал свой «Айфон» и щелкнул по значку приложения с подкастами, а потом взял меня за руку.

– Ладно. Готова?

Я затаила дыхание и сжала его руку в ответ.

– Да.

Майкл кивнул, нажал на кнопку воспроизведения, и в машине зазвучал голос миссис Чарльз.

– Огаст постоянно поднимал руку на девочек. Я все время говорила ему, чтобы он перестал. Но он избивал своих сестер. Те синяки, которые вы видели на Мандей и Эйприл, не все на моей совести. Последней каплей стало то, что я подловила его, когда он кусал Тьюздей. Она еще совсем ребенок! Я начала щипать его, кусать в ответ. Сказала ему: «Разве я не говорила тебе, что мальчики не должны трогать девочек?» Он знал – я ведь все время говорила ему это. Он кричал и не затыкался. Я стала душить его, сжала руками его горло. Он сопротивлялся, а потом закатил глаза и умер. Я велела Эйприл запихать его в морозильник, потому что… ну, мне не хотелось заниматься им.