Никто не узнает… - [46]

Через три месяца после совершения преступления камерами наблюдения было снято, как преступник снимал деньги по украденным кредитным карточкам, и его задержали. В результате расследования выяснилось, что он убил шестнадцать человек. В основном он орудовал возле железнодорожной ветки Кённи, соединяющий Сеул с Кесоном, Пхеньяном и Синыйджу, то есть от города Ильсана до сеульского района Сусек. Преступник колесил на машине и останавливался, когда какой-нибудь дом «вдохновлял» его, как говорил он сам. Он убил трёх женщин, живших на цокольных этажах, владельца большого дома с кучей магазинов, его жену и бухгалтера — одинокую женщину, поздно возвращавшуюся домой. Полиция, расследующая убийство последней, считала, что она была замешана в каких-то финансовых махинациях, поэтому от неё избавились. Во время расследования этого преступления раскрыли случайно, совершенно не связанное с этим, дело о коррупции компании, производящей запчасти для машин, где эта бухгалтерша подрабатывала. В некоторые дома преступник попасть не смог, так как не удалось молотком открыть дверь. Но деревянный дом семьи Ыни, похожий на дом из богатого пригорода Америки, оказался для него слишком лёгок. На преступление этого человека толкала не жажда денег, не половое влечение, а просто жажда убийства. По ночам его мучило разъедающее мозг желание убивать. В тот день он ехал на своей старой «элантре» и анализировал все предыдущие неудачи, когда увидел дом Ыни.

И хотя его поймали, Ыни никак не могла успокоиться. Кто знает, может, он не единственный в стране. Вероятность встретить серийного убийцу дважды мала. Чтобы вычислить вероятность второй встречи, нужно вероятность одной встречи возвести в квадрат. Если вероятность одной встречи равна 0,01 %, то второй — 0,0001 %. Ещё меньше вероятность пострадать от рук маньяка, если уже один раз пострадал. С другой стороны, всё возможно. Где гарантии, что ты не войдёшь в эти доли процента? Больше всего Ыни боялась того момента, когда нужно было открыть дверь и войти в дом.

Я сидел тихо, стараясь не влезать со своими комментариями, боясь, что она подумает, будто я, как и другие, интересуюсь только её деньгами и завидую ей.

— Тебе, наверное, было очень тяжело? Как ты попала на телевидение? Теперь ты не боишься выходить на улицу?

— Это долгая история.

К нам подошла домработница, чтобы забрать наши чашки.

— Что ты хочешь?

Ыни по-свойски обратилась к домработнице.

— Хотите печенья? — спросила домработница.

— У нас есть киви? Принеси их тоже.

Ыни повернулась ко мне:

— Выпьешь пива?

— С удовольствием.

— Какое тебе принести?

— А что у тебя есть?

— Почти всё. По вечерам мне одиноко и я иногда пью пиво.

— Я предпочитаю «Бекс».

— Светлое, тёмное?

— Тёмное.

Домработница кивнула, пошла на кухню, достала из холодильника бутылку пива и принесла нам на подносе, поставив туда тарелки с сушёными кальмарами и арахисом. Я открыл бутылку и налил пиво в стакан.

— Тебе налить?

— Не хочется. — Ыни мельком глянула на меня.

— Тебе не кажется эта квартира слишком большой?

— Не кажется.

Я обвёл взглядом квартиру. Дом был большой, на первых этажах располагались магазины, квартира тоже была немаленькой, на мой взгляд, её площадь составляла как минимум 50 пхён.

— Те, кто бывали здесь, говорят об этом. Им непонятно, зачем студентке такая большая квартира. Но, с другой стороны, кому плохо жить в большой квартире? Неудобно жить в маленькой и студентке и старику, согласись!

— Да, конечно, ты права.

— Я стала старухой в двадцать лет. Вряд ли кто-нибудь поймёт меня. В день, когда мне исполнилось двадцать и я официально стала совершеннолетней, дядя собрал все банковские книжки, документы, подтверждающие право собственности, сложил всё в один конверт и отдал мне. Я не понимала, что со всем этим делать. После ухода дяди я открыла конверт и глянула, что там. Денег оказалось гораздо больше, чем я могла предполагать. С этих пор я не стала себе ни в чём отказывать. Мне не надо было работать, помогать родителям, не за что обижаться на государственную систему. Моей основной задачей стало тратить деньги, ни о чём не заботясь. Зачем мне учиться и работать? Мои родители не были баснословно богатыми, но на деньги, что достались мне, я могла жить двадцать лет, не зная забот. Они копили деньги, чтобы дать своим детям образование и самим обеспеченно жить в старости.

Я не знал, что ответить на это.

— А чем занимается твой дядя?

— У него было кафе возле университета Кёни, но бизнес не удался.

— Разве он не музыкант?

— В его возрасте тяжело быть рок-музыкантом. В первую очередь, тяжело физически. Поэтому он открыл кафе, куда толпами валили его друзья выпить и покурить марихуану.

— А чем он занимается сейчас?

— Сейчас он в Непале. Они с другом открыли там гестхаус. Я немного помогла деньгами. Думаю, это то, что ему надо.

— Как-то раз я видел его в музыкальной передаче на канале EBS, он играл на гитаре в какой-то группе. Голова его всегда была опущена, и я бы не узнал его, если бы меня не предупредили о его выступлении заранее.

— Откровенно говоря, дяде было непросто заботиться обо мне эти три года. Одно время я даже побаивалась его, особенно по ночам, когда мы оставались дома одни. Конечно, я надеялась, что ничего страшного не случится, мы ведь родные люди, но ты же знаешь, всякое бывает… Некоторое время он даже бросил пить ради меня, рано возвращался домой, готовил еду, но, как ни странно, от этого он казался мне ещё опаснее. Я ведь до этого редко видела его трезвым, у него всегда было угрюмое невыразительное лицо. Чуть выпив, он выглядел добрее. Не знаю, как я не чокнулась тогда. Мне было страшно выходить из дома, но оставаться дома с дядей наедине было ещё страшней.