Николай Рерих - [48]
В наши дни, во второй половине XX века, пишутся капитальные труды по истории первобытного общества и ученые неутомимо исследуют памятники каменного века на всем огромном пространстве России. Несколько десятилетий тому назад ученые еще не столько знали, сколько догадывались о значении палеолита и неолита в истории человечества. Не изучались писаницы Онежского озера и Сибири, почти не было работ по психологии первобытного человека, по его религии и культуре.
Тем удивительнее проникновение художника в сущность мировоззрения первобытного человека, в его психологию и религию. Труды ученых-археологов Рерих знал достаточно и следил за ними. Но вряд ли попадался ему труд Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Модные книги Ницше или Артура Шопенгауэра — другое дело, это «обязательное чтение» для интеллигента начала двадцатого века, размышляющего об упадке современного общества, о кризисе его мировоззрения и культуры. Но удивительно, художник, весьма далекий от материализма в самом своем мировоззрении, исповедующий и проповедующий божественное начало, охватывающее историю человечества и жизнь отдельных людей, в своем творчестве не отрывается от реальности, от истории, экономики, быта, от «происхождения семьи» древнего человечества.
Его новая огромная «Славянская сюита», живописная поэма древнего мира, основана прежде всего на точнейшем знании материальной культуры человечества; художник не только знает и использует в своей работе открытия ученых-археологов (в том числе и свои собственные). Он часто предвидит открытия ученых России, Швейцарии, Америки, Скандинавии — предвидит открытия новых памятников каменного века, все большие сплетения, перекличку древних культур, взаимовлияния древних цивилизаций.
Сегодня с увлечением читаем мы исследования историков, археологов, искусствоведов о первобытных временах. О том, что развитие идеологии вовсе не однозначно развитию материальной культуры, что у людей, не знавших еще ни металла, ни добывания огня, было уже сложное мировоззрение и искусство (как и у современных племен Австралии или Амазонки). Что люди, изображая совершенно реально животных, себя рисовали условными черточками. Зверь индивидуализировался, племя представало россыпью человечков-муравьев. Что художник палеолита вовсе не очеловечивал зверей, но как бы «озверивал» людей. Что первобытное искусство не знало перспективы, было плоскостно-декоративным — словно ковер изображений покрывает «Бесов нос» на Онежском озере и скалы, скрытые от людей песками Сахары. Читаем отчеты археологических раскопок: в погребениях Кубани найдены украшения из иранской бирюзы и бадахшанского лазурита, под Нальчиком — средиземноморские раковины, на Урале — иранские серебряные блюда, на Енисее — балтийский янтарь.
На Тянь-Шане нашли рог козла, наполненный охрой, палитру охотника — не под этой ли тяжестью согнулся «Человек с рогом», которого писал Рерих в мастерской Кормона?
Тлеют в земле дерево, ткани, кожа, но хранит земля каменные амулеты — «обереги», статуэтки женщин, олицетворяющие плодородие и непрерывность жизни, игрушки детей, лепленных из глины уточек.
От Египта до Заполярья плывут изображения длинных ладей, везущих солнечный диск или сопровождающих его, — плывут на скалах азербайджанского Кобыстана, Скандинавии, Лены, Уссури…
В каменном веке Рериха племена не замкнуты, но слиты с другими племенами. В каменном веке для него — исток, корень человечества, ветви которого сегодня все дальше отходят одна от другой. Как сами первобытные живописцы, он не выделяет, не отделяет человека в массе людей. Они пляшут, бьют в бубны, стреляют из луков, подкрадываются к добыче, волхвуют, надев на себя звериные шкуры, как люди-олени у первобытных художников. Ладья плывет издалека к свайному поселку, и люди в ней — человечки-черточки, руки их подняты к небу в том реальном и условном жесте, который увидели у себя сами художники каменного века и который изображают наши дети мелом на асфальте: «Точка-точка, два крючочка…»
Художник двадцатого века, конечно, в совершенстве изучил законы перспективы. Верный учителям, он умеет ввести зрителя в картину, продолжив ею трехмерность, объемность живого мира. Но чем дальше, тем чаще обращается он к древним законам орнаментального, плоскостного искусства, переводящего объем в двухмерность, как бы в ковер, украшающий плоскость. Здесь снова выступает на первый план ритм, чередование цветов.
Впрочем, очень существенно и отличие Рериха от первобытных художников. Он изучает их творчество с неменьшим благоговением, чем художник Возрождения, но не подражает им — как, впрочем, и художникам Возрождения. Палитра первобытного искусства невелика — красно-оранжевая охра, мел, уголь. Историки первобытного искусства делают даже такие предположения: может быть, тысячелетия назад люди не видели еще тех цветов и оттенков, которые видимы нам? Может быть, во времена Гомера море было действительно «винноцветным», а потомки наши увидят цвета, недоступные глазу сегодня?
Во всяком случае, палитра Рериха вбирает все оттенки синего, зеленого цветов, алых всплесков солнечного заката.
Эта книга о Леопольде Антоновиче Сулержицком (1872–1916) — общественном и театральном деятеле, режиссере, который больше известен как помощник К. С. Станиславского по преподаванию и популяризации его системы. Он был близок с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, М. Горьким, со многими актерами и деятелями театра.Не имеющий театрального образования, «Сулер», как его все называли, отдал свою жизнь театру, осуществляя находки Станиславского и соотнося их с возможностями актеров и каждого спектакля. Он один из организаторов и руководителей 1-й Студии Московского Художественного театра.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей театра.
Автор книги подробно прослеживает жизнь великого режиссера и актера, оказавшего огромное воздействие на развитие мирового театра. Станиславский предстает здесь продолжателем традиций реалистического театра и новатором, чья жизнь в искусстве во многом определила художественные свершения XX пека. Его спектакли, сценические образы, все его творческие открытия воссоздаются в тесной связи с общественной и художественной жизнью России, с поисками нового, революционного искусства в послеоктябрьские годы. В книге широко использованы архивные материалы, переписка, дневники, воспоминания самого Станиславского и его современников.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
Известный историк науки из университета Индианы Мари Боас Холл в своем исследовании дает общий обзор научной мысли с середины XV до середины XVII века. Этот период – особенная стадия в истории науки, время кардинальных и удивительно последовательных перемен. Речь в книге пойдет об астрономической революции Коперника, анатомических работах Везалия и его современников, о развитии химической медицины и деятельности врача и алхимика Парацельса. Стремление понять происходящее в природе в дальнейшем вылилось в изучение Гарвеем кровеносной системы человека, в разнообразные исследования Кеплера, блестящие открытия Галилея и многие другие идеи эпохи Ренессанса, ставшие величайшими научно-техническими и интеллектуальными достижениями и отметившими начало новой эры научной мысли, что отражено и в академическом справочном аппарате издания.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.
«Медный всадник», «Витязь на распутье», «Птица-тройка» — эти образы занимают центральное место в русской национальной мифологии. Монография Бэллы Шапиро показывает, как в отечественной культуре формировался и функционировал образ всадника. Первоначально святые защитники отечества изображались пешими; переход к конным изображениям хронологически совпадает со временем, когда на Руси складывается всадническая культура. Она породила обширную иконографию: святые воины-покровители сменили одеяния и крест мучеников на доспехи, оружие и коня.
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Перед вами биографическая повесть о жизни и творчестве художника, великого голландского мастера, Рембрандта ван Рейна.Послесловие И. В. Линник.
Повесть о Крамском, одном из крупнейших художников и теоретиков второй половины XIX века, написана автором, хорошо известным по изданиям, посвященным выдающимся людям русского искусства. Книга не только знакомит с событиями и фактами из жизни художника, с его творческой деятельностью — автор сумел показать связь Крамского — идеолога и вдохновителя передвижничества с общественной жизнью России 60–80-х годов. Выполнению этих задач подчинены художественные средства книги, которая, с одной стороны, воспринимается как серьезное исследование, а с другой — как увлекательное художественное повествование об одном из интереснейших людей в русском искусстве середины прошлого века.
Книга посвящена замечательному живописцу первой половины XIX в. Первым из русских художников Венецианов сделал героем своих произведений народ. Им создана новая педагогическая система обучения живописи. Судьба Венецианова прослежена на широком фоне общественной и литературно-художественной жизни России того времени.
