Николай Рерих - [45]
Рерих — член совета Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины, председатель Комиссии по учреждению Музея допетровского искусства и быта при обществе архитекторов-художников, член-учредитель Общества возрождения художественных ремесел, эксперт художественного отдела Всероссийской кустарной выставки 1907 года… Член Реймской Академии, почетный член Венского сецессиона, сосьетер Парижского салона… Нет числа учреждениям, комиссиям, пригласительным билетам на заседания, почетным дипломам с изображением корон и самих коронованных особ, щитов, гусиных перьев, кубков, мечей и шлемов.
Еще — мечты о «народных выставках», о просвещении народном, о неких «университетах культуры», по образцу созданных в Германии: «…по программе, наперед установленной на всю зиму, группы в 30–50 человек каждая, большей частью рабочие, знакомятся с музеями под руководством сведущих лиц… Неужели у нас нельзя устроить нечто подобное?»
Еще — хлопоты о больном Врубеле, еще — заботы о посмертной выставке Верещагина после трагической гибели художника.
14 апреля 1906 года Нестеров поздравляет Рериха с назначением на пост директора Школы Общества поощрения художеств. Михаил Васильевич надеется, что Рерих будет проводить там «жизненные идеи искусства»:
«Вопрос, что надо делать, — подчинить ли искусство ремеслу или, наоборот, ремесло возвысить до искусства, становится теперь обостренным и надо без колебаний решить его в пользу последнего принципа, что, думаю, и удастся Вам при обычной Вашей энергии сделать».
Школа очень популярна в самых широких, самых разных слоях не только Петербурга — всей России. Это одно из старейших в России художественных учебных заведений, независимое от министерства просвещения и его циркуляров о «кухаркиных детях». Для поступления в Школу не надобно свидетельства об окончании гимназии, поэтому на уроках равны зажиточные студенты и бедняки — были бы только способности и прилежание.
Но само преподавание шло прежде достаточно шаблонно, было построено по образцу академическому. Директор — профессор Сабанеев — долго вел дело по старинке, не вызывая ничьих восторгов, но и ничьих нареканий.
«Процветание всякого дела зависит от человека, стоящего во главе его. Пока во главе рисовальной школы Общества стоял Яковлев, она процветала… Когда директором школы стал Сабанеев, она утратила свое значение. В 1906 году вступил в должность директора Рерих и оживил это дело», — свидетельствует Гнедич в мемуарах.
«Самое закоснелое из российских художественных учреждений оказывается вдруг способным на обновление и жизненность. Это чудо произошло благодаря энергии одного человека, одного художника — Рериха», — свидетельствует Бенуа в газетной статье 1910 года.
Вступление в должность молодого директора сопровождали, как водится, интриги, зависть, анонимные письма. «Делай, негодяй, революционную Школу императорскую», — злобствовал не очень грамотный автор одного такого письма.
Политикой студенты занимались вне компетенции директора. Он революционизировал Школу как художественное учреждение: «По-моему, главное значение художественного образования заключается в том, чтобы учащимся открыть возможно более широкие горизонты и привить им взгляд на искусство, как нечто почти неограниченное. Таким университетом искусств, широко открытым для способных людей всех слоев общества, становится старая Школа под руководством нового директора».
Он приглашает в Школу новых преподавателей — учителя по Академии гравера Матэ, сотоварища по мастерской Куинджи — пейзажиста Рылова, сотоварища по открытию русской старины — Билибина и других. К традиционным живописным классам прибавляются классы графики, чеканки, медальерного мастерства, ткацкая мастерская — словом, в Школе широко развивается изучение прикладных искусств, из нее выходят чеканщики и мастера резьбы по дереву, получавшие широкое, истинно гуманитарное образование.
Ученические выставки привлекают теперь «весь Петербург». Не обходится без инцидентов. Помощник градоначальника, генерал Вендорф, однажды запретил открытие отчетной ежегодной выставки Школы: его смутили обнаженные натурщики, изображенные живописцами и скульпторами. Вендорф еще более стыдлив, чем Клейгельс: он приказывает прикрыть недопустимые места и самолично указывает, что где надо прикрыть. Ученики через час прикрыли всех неугодных натурщиков юбочками и панталонами из разноцветной папиросной бумаги и так выставили картины. Зал гудел, публика издевалась, второй помощник градоначальника улаживал скандал со спокойным Рерихом. Сошлись на том, что сняли один этюд, а с ним и все юбочки с картин.
По деревянной лестнице посетители поднимаются в выставочный зал и видят там живописные работы, металлические изделия, майолику, вышивки, тканье. В композициях учеников использованы мотивы народной вышивки, народной резьбы, старинного изразцового дела. Причем древнее искусство изучается не только по гравюрам и музейным образцам — во время каникул директор устраивает ученикам поездки-экскурсии в древние русские города, прививает им любовь к странствованию по родной земле, как Куинджи.
Эта книга о Леопольде Антоновиче Сулержицком (1872–1916) — общественном и театральном деятеле, режиссере, который больше известен как помощник К. С. Станиславского по преподаванию и популяризации его системы. Он был близок с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, М. Горьким, со многими актерами и деятелями театра.Не имеющий театрального образования, «Сулер», как его все называли, отдал свою жизнь театру, осуществляя находки Станиславского и соотнося их с возможностями актеров и каждого спектакля. Он один из организаторов и руководителей 1-й Студии Московского Художественного театра.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей театра.
Автор книги подробно прослеживает жизнь великого режиссера и актера, оказавшего огромное воздействие на развитие мирового театра. Станиславский предстает здесь продолжателем традиций реалистического театра и новатором, чья жизнь в искусстве во многом определила художественные свершения XX пека. Его спектакли, сценические образы, все его творческие открытия воссоздаются в тесной связи с общественной и художественной жизнью России, с поисками нового, революционного искусства в послеоктябрьские годы. В книге широко использованы архивные материалы, переписка, дневники, воспоминания самого Станиславского и его современников.
Известный историк науки из университета Индианы Мари Боас Холл в своем исследовании дает общий обзор научной мысли с середины XV до середины XVII века. Этот период – особенная стадия в истории науки, время кардинальных и удивительно последовательных перемен. Речь в книге пойдет об астрономической революции Коперника, анатомических работах Везалия и его современников, о развитии химической медицины и деятельности врача и алхимика Парацельса. Стремление понять происходящее в природе в дальнейшем вылилось в изучение Гарвеем кровеносной системы человека, в разнообразные исследования Кеплера, блестящие открытия Галилея и многие другие идеи эпохи Ренессанса, ставшие величайшими научно-техническими и интеллектуальными достижениями и отметившими начало новой эры научной мысли, что отражено и в академическом справочном аппарате издания.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
«Медный всадник», «Витязь на распутье», «Птица-тройка» — эти образы занимают центральное место в русской национальной мифологии. Монография Бэллы Шапиро показывает, как в отечественной культуре формировался и функционировал образ всадника. Первоначально святые защитники отечества изображались пешими; переход к конным изображениям хронологически совпадает со временем, когда на Руси складывается всадническая культура. Она породила обширную иконографию: святые воины-покровители сменили одеяния и крест мучеников на доспехи, оружие и коня.
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Перед вами биографическая повесть о жизни и творчестве художника, великого голландского мастера, Рембрандта ван Рейна.Послесловие И. В. Линник.
Повесть о Крамском, одном из крупнейших художников и теоретиков второй половины XIX века, написана автором, хорошо известным по изданиям, посвященным выдающимся людям русского искусства. Книга не только знакомит с событиями и фактами из жизни художника, с его творческой деятельностью — автор сумел показать связь Крамского — идеолога и вдохновителя передвижничества с общественной жизнью России 60–80-х годов. Выполнению этих задач подчинены художественные средства книги, которая, с одной стороны, воспринимается как серьезное исследование, а с другой — как увлекательное художественное повествование об одном из интереснейших людей в русском искусстве середины прошлого века.
Книга посвящена замечательному живописцу первой половины XIX в. Первым из русских художников Венецианов сделал героем своих произведений народ. Им создана новая педагогическая система обучения живописи. Судьба Венецианова прослежена на широком фоне общественной и литературно-художественной жизни России того времени.
