Николай Рерих - [42]
Категории Красоты, Знания, Труда провозглашались в «Талашкине» постоянно и торжественно — категории вечные, обнимающие жизнь и как бы стоящие над нею, возвышающиеся над бытом, в то же время долженствующие его определять.
Для своих крестьян делалось многое — доходы с брянских заводов позволяли. А уж каким образом проникать Красоте в быт крестьянина, которому определена двухклассная школа и клочок подзолистой земли, в существование рабочего, живущего в казарме с семьей на одной кровати, занавеской (из фабричного ситца) отделенной от другой кровати, на которой тоже живет семья, как проникать Красоте к шахтеру, к грузчику, к обитателю любой поволжской, тамбовской, сибирской деревни — вот этого «талашкинцы» не знали. Им чужды ригористичность, суровая категоричность учения Толстого — раздай все бедным, живи с ними, разделяй их тяготы добывания хлеба насущного. Им чужды пути социального преобразования России. Они пишут картины, делают образцы орнаментов, разучивают оперу с крестьянами. Но приходит тысяча девятьсот пятый год и оказывается, что «Талашкино» — не идиллический остров, не осуществленная утопия, а одно из реальных сел, одна из помещичьих усадеб России.
В 1905 году в Петербурге издается сборник «Талашкино». Прекрасно иллюстрированный, он славит «дело княгини Тенишевой, крепкое в неожиданном единении земляного нутра и лучших слоев культуры». Так пишет Рерих.
А в «Талашкине» в это время мужики рубят лес, отказываются работать и грозят поджогами. Волнения не минуют ни смоленское имение «Талашкино», ни тульское имение «Ясная Поляна»: бунтующей России не нужны ни безжалостные помещики, ни добрые помещики. Огромный народ стремится не к абстрактной Красоте и Добру, но к реальной свободе, к реальной земле, к подлинно свободному труду. Стремится к истинным ступеням грядущего.
Глава V
Ступени грядущего
Великий князь Владимир Александрович — президент императорской Академии художеств. Великий князь Владимир Александрович командует войсками девятого января 1905 года. Казачьи кони топчут раненых на прямых петербургских проспектах. Художник Валентин Серов видит расстрел безоружной толпы из окна Академии художеств. Академики Валентин Серов и Василий Поленов обращаются с письмом в императорскую Академию художеств: «Мы, художники, глубоко скорбим, что лицо, имеющее высшее руководительство над этими войсками, пролившими братскую кровь, в то же время стоит во главе Академии художеств, назначение которой — вносить в жизнь идеи гуманности и высших идеалов».
Вице-президент Академии, граф Иван Иванович Толстой, огласить это письмо не решился. Тогда Серов и Поленов отказались от высокого звания академика.
В октябре 1905 года, в дни похорон Баумана, демонстраций, перестрелок рабочих с солдатами, расстрелов рабочих солдатами, Сергей Иванов бродит по московским улицам, по импровизированным лазаретам и рисует, и пишет, и процарапывает иглой по дереву убитых, раненых, шеренги солдат, собачонку, убегающую от выстрелов, крестьян, протягивающих иконы навстречу карательному отряду.
«Мирискусники» — петербуржцы, эстеты, так боявшиеся тенденциозности в живописи, заставляют вспомнить Оноре Домье своими хлесткими сиюминутными карикатурами. Не в благонамеренных юмористических журналах, не в «Будильнике», не в «Стрекозе», но в сегодняшних, ненадолго возникших, с названиями — «Жупел», «Пулемет», «Адская почта» издеваются они над царской фамилией, над всеми российскими думами, над манифестом, припечатанным кровавой пятерней карателя. «Тризна» Лансере — пируют мордастые офицеры, солдатский хор орет то ли «Рады стараться», то ли «Боже, царя храни!». «Олимп» Кустодиева — не лица, но рыла, рожи министров и сановников. «Демонстрация» Добужинского — потерянные очки, галоша, кукла, раскинувшая руки, яркая кровь на крупном булыжнике мостовой.
Николай Рерих живет в Петербурге 1905 года. Читает газеты и журналы. Слышит рассказ Серова о том, что тот видел из окна Академии. Знает судьбу своего друга, поэта Леонида Семенова. В дни объявления войны с Японией Семенов шел к Зимнему дворцу в рядах патриотической манифестации, прославляющей государя. Девятого января он шел ко дворцу в рядах рабочих — спасся от пули, притворившись мертвым среди мертвых.
Художник не сотрудничает в «Жупеле», не волнуется о закрытии журнала, не изображает события, захлестнувшие сегодня Россию. Он верен своей древней Руси, праславянским далям. На обложке августовского номера журнала «Весы» за 1905 год — рисунок Рериха. «Царь» называется рисунок: черно-белые фигуры людей, охряные узоры одежд и щитов. Старый царь сидит на троне, смотрит на придворных, которые повалились на колени, лбами ткнулись в землю. Нет лиц придворных — лишь спины в узорчатых кафтанах. Нет лиц воинов — мы видим фигуры снизу, видим лишь тяжелые сапоги, щиты, обнаженные мечи, готовые рубить. И есть взгляд царя, его тяжелая корона — черная на белых кудрях, его руки, вцепившиеся в подлокотники трона, словно трон вот-вот исчезнет.
«Дозор» — масло 1905 года: по белому снегу, мимо красно-рыжих башен тянется цепь воинов в островерхих шлемах; путь дозорных далек и в то же время как бы замкнут громадами башен. «Изба смерти» — тонкая акварель 1905 года: тяжелый сруб на высоких лапах-корнях стоит под угрюмым небом, на берегу реки. «Колдуны» — пастель 1905 года: три человека совещаются, шепчутся на морском берегу. На них накинуты волчьи шкуры, пасти прикрывают человеческие головы, сливаются с ними. У художника есть рисунок старика-колдуна с редкой бороденкой, прищуренными глазами, выдающимися скулами. В картине реальные черты притушены — вроде уже и не люди перед нами, а оборотни, напускающие на людей мор и порчу. Кажется — люди превращаются в волков, хотя совершенно реальны их узорчатые валенки, расписные рубахи и сами шкуры-маски. Живет в людях зло, живет и жила жажда великой власти, которой обладает седой царь, окруженный покорными и безжалостными меченосцами.
Эта книга о Леопольде Антоновиче Сулержицком (1872–1916) — общественном и театральном деятеле, режиссере, который больше известен как помощник К. С. Станиславского по преподаванию и популяризации его системы. Он был близок с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, М. Горьким, со многими актерами и деятелями театра.Не имеющий театрального образования, «Сулер», как его все называли, отдал свою жизнь театру, осуществляя находки Станиславского и соотнося их с возможностями актеров и каждого спектакля. Он один из организаторов и руководителей 1-й Студии Московского Художественного театра.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей театра.
Автор книги подробно прослеживает жизнь великого режиссера и актера, оказавшего огромное воздействие на развитие мирового театра. Станиславский предстает здесь продолжателем традиций реалистического театра и новатором, чья жизнь в искусстве во многом определила художественные свершения XX пека. Его спектакли, сценические образы, все его творческие открытия воссоздаются в тесной связи с общественной и художественной жизнью России, с поисками нового, революционного искусства в послеоктябрьские годы. В книге широко использованы архивные материалы, переписка, дневники, воспоминания самого Станиславского и его современников.
Известный историк науки из университета Индианы Мари Боас Холл в своем исследовании дает общий обзор научной мысли с середины XV до середины XVII века. Этот период – особенная стадия в истории науки, время кардинальных и удивительно последовательных перемен. Речь в книге пойдет об астрономической революции Коперника, анатомических работах Везалия и его современников, о развитии химической медицины и деятельности врача и алхимика Парацельса. Стремление понять происходящее в природе в дальнейшем вылилось в изучение Гарвеем кровеносной системы человека, в разнообразные исследования Кеплера, блестящие открытия Галилея и многие другие идеи эпохи Ренессанса, ставшие величайшими научно-техническими и интеллектуальными достижениями и отметившими начало новой эры научной мысли, что отражено и в академическом справочном аппарате издания.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
«Медный всадник», «Витязь на распутье», «Птица-тройка» — эти образы занимают центральное место в русской национальной мифологии. Монография Бэллы Шапиро показывает, как в отечественной культуре формировался и функционировал образ всадника. Первоначально святые защитники отечества изображались пешими; переход к конным изображениям хронологически совпадает со временем, когда на Руси складывается всадническая культура. Она породила обширную иконографию: святые воины-покровители сменили одеяния и крест мучеников на доспехи, оружие и коня.
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Перед вами биографическая повесть о жизни и творчестве художника, великого голландского мастера, Рембрандта ван Рейна.Послесловие И. В. Линник.
Повесть о Крамском, одном из крупнейших художников и теоретиков второй половины XIX века, написана автором, хорошо известным по изданиям, посвященным выдающимся людям русского искусства. Книга не только знакомит с событиями и фактами из жизни художника, с его творческой деятельностью — автор сумел показать связь Крамского — идеолога и вдохновителя передвижничества с общественной жизнью России 60–80-х годов. Выполнению этих задач подчинены художественные средства книги, которая, с одной стороны, воспринимается как серьезное исследование, а с другой — как увлекательное художественное повествование об одном из интереснейших людей в русском искусстве середины прошлого века.
Книга посвящена замечательному живописцу первой половины XIX в. Первым из русских художников Венецианов сделал героем своих произведений народ. Им создана новая педагогическая система обучения живописи. Судьба Венецианова прослежена на широком фоне общественной и литературно-художественной жизни России того времени.
